Аделина Скариани (Akemiya_Meilin) - Психоделика любви: Начало (СИ)

====== Пролог. ======

Конан плохо спала. Сон предал её, покинул неожиданно, как покидает вдохновение беспрерывно строчащего романы автора, оставив за собой смятение и страх. А вдруг оно больше никогда не вернется?

Конан молилась о сне. В безмолвных молитвах коротала душные ночи. Сложив трясущиеся ледяные ладошки в замочек на груди, устремив уставший, заплаканный взгляд в потолок. Лежа на смятых подушках или же стоя на покрытых синяками коленях, молилась, как монах-аскет. И также безуспешно.

Конан искала потерянные сны в успокаивающей музыке, в шумном кондиционере, дарящем искусственный холод, во всевозможных позах для сна, вычитанных в Интернете.

Конан бродила по квартире, проводя похудевшими за последние дни руками по грязным потертым обоям квартирки, которую она снимала вместе со своим молодым человеком.

Конан завидовала Яхико: тот спал как младенец, пока его девушка с завистью наблюдала, как движутся глазные яблоки под веками в глубокой фазе сна. Слушала его сопение, надеясь, что, быть может, так она уснет. Заразится чужим сновидением. Сидела с краю на кровати рядом и смотрела в открытое окно, откуда доносился субботний шум громкой музыки и пьяного смеха.

Иногда Конан падала в забвение — скорее обмороки, чем сон. Короткое безумие на двадцать-тридцать минут из слишком длинного сна, после пробуждения которого Хаюми тошнило и скручивало, а голову сжимали тиски когтистой руки.

После первых дней бессонницы Конан пыталась утомить себя физическими нагрузками, долгими прогулками в одиночестве.

После первой недели бессонницы Конан напоминала выблеванный сгусток желчи больного желтого-синего цвета; чувствовала она себя, по крайней мере, именно так. Её тошнило, её ломило, она не могла взять в рот ни крошки, но Яхико упорно заставлял хотя бы обедать.

После второй недели бессонницы Конан перестала отвечать на вопросы сразу, слова доходили как-то скомкано и замедленно до её сознания, она смотрела на растерянного и встревоженного Яхико обрамленными темно-фиолетовыми синяками глазами — тупо и бессмысленно, — и снова падала на кровать.

На третью неделю Яхико принес Конан таблетки. Сильнодействующее снотворное, совсем недорогое: как раз такое, какое по карману студенту 5 курса медицинского факультета. Но действенное, как пообещал фармацевт в аптеке.

В первый день приема чудо-таблеток Конан проплакала всю ночь — она так и не уснула.

Она спрашивала всевозможных богов и божеств, в чем она провинилась. За что вселенная наказывает её. Почему другие спят, но не она? Чем она обидела собственный организм? Чем спугнула сон, что, как кисейная барышня, сбежал от неё, стоило повеять легкому ветерку?

На второй день Конан уснула на три часа, и эти три часа показались ей подарком Всевышнего. Она не верила своим глазам, проверяла время на всех часах, чтобы убедиться, не обманули ли её глаза.

Как же она перепугала Яхико, когда разбудила его, с наивной детской радостью, со слезами на глазах, объявив, что проспала, наконец-то, целых три часа.

Яхико вымученно улыбнулся, с понимающей улыбкой обнял Хаюми и не выпускал всю оставшуюся ночь. Сон сморил его, но Конан больше не завидовала, ей было достаточно и этой маленькой победы.

Ведь каждый день прибавлялся новый час. И Хаюми с упоением глотала красные пилюли, без которых больше не представляла свою жизнь.

Сон вернулся. Но стоило Конан пропустить хоть одну таблетку, как он обижался и сбегал, и Хаюми вновь оставалась наедине сама с собой в полной темноте и растерянности, на смятых пропахших потом простынях рядом с крепко спящим Яхико. Она будила его из ревности и отчаяния. Колотила кулачками, истошно вопрошая, почему он спит, когда ей плохо. Остервенело рвала на себе волосы и билась головой о стену, когда спустя четырех часов счета овечек так и не засыпала. Яхико падал на колени и молил успокоиться, обещал, что завтра же принесет её таблетки, только получит рецепт у их преподавателя.

И Яхико принес таблетки. С горечью страшной правды смотрел, как Конан дрожащими руками судорожно открывает крышку, высыпает драгоценную таблетку на ладонь и с упоением запивает водой из-под крана.

Яхико больше не мог обманывать себя. Он сделал

--">