Илья Владимирович Рясной - Нужно ли быть Богом

Илья Рясной Нужно ли быть Богом

Удар грома потряс всё существо. Будто разбил его на части, и собрал снова. Что могло так звучать? А ничего. Пустота. Сон. Каким-то краешком сознания Афанасий понял, что спит, и весь этот звук и светопреставление всего лишь часть замысловатого сновидения.

А вслед за этим возникло тревожное чувство. И именно оно вышибло из уютных объятий Морфея. Афанасий осознал, что лежит на спине, на упругих подушках своего дивана. И если откроет глаза, то увидит стандартный белый потолок своей стандартной однокомнатной квартиры в стандартном девятиэтажном доме в Кунцево. Хотя вряд ли. Сейчас должна быть ночь, а, значит, темень – свет он перед сном выключал всегда.

Тревога выросла как-то скачком и поселилась в районе груди холодным снежным комком. В чём ее причина? Да всё очень просто. В комнате был посторонний. Афанасий шкурой почувствовал чужое присутствие.

Может, все чудится спросонья? В квартире никого не могло быть. Афанасий жил один, со времен седой древности не водил сюда женщин и гостей.

Глаза открывать страшно не хотелось. Ему казалось, что если сделает это, то пути назад уже не будет. Но и прятаться за зажмуренными веками от окружающего мира – это просто детство какое-то.

Он открыл глаза. И понял, что кромешной темноты нет. По комнате рассеян слабый свет. Такой бывает, когда торшер в углу включаешь на самую маленькую мощность.

Афанасий рывком присел на диване, прислонившись спиной к мягкой подушке. Огляделся. И на миг окаменел – его будто обдало холодной парализующей волной страха на грани паники.

В широком кресле в углу сидел человек, небрежно положив ногу на ногу. Он попадал в круг слабого света, выбивающегося из-под абажура.

Гость выглядел донельзя обыденно. На нем были старомодный бежевый костюм, белая рубашка, галстук-селедка, замшевые туфли. Человек среднего роста, среднего телосложения, на голове среднестатистические залысины, возраст лет под пятьдесят, никаких особых примет, усталый взгляд и вымученная улыбка менеджера по продажам мебельных гарнитуров. Всё в нем было стандартно, буднично. Кроме одного – за каким-то чёртом он находился в этой квартире?!

– Вы… – Афанасий прокашлялся. – Вы кто?

– Кто я, – голос у незваного гостя был низкий, тон спокойный и доброжелательный. – Я Бог. Просто Бог.

Афанасий закрыл, а потом открыл глаза. И нервно усмехнулся:

– Просто Бог?

– Просто Бог, – кивнул незнакомец. – Мы пока не встречались. Но вы должны быть наслышаны обо мне.

– А я Афанасий. Просто Афанасий… Ох, чушь какая-то, – хозяин квартиры привычно провел себя по кривому носу – он сломал его двадцать лет назад, когда играл в команде по хоккею на первенство Москвы. Сросся нос криво, но Афанасий никогда не пытался его исправить, видимо, приняв на веру утверждение, что шрамы и переломы украшают мужчину. Только в минуты волнения проводил пальцем по искривленной пепрегородке, и это почему-то его успокаивало…

– Не мучайтесь, – с сочувствием и пониманием улыбнулся гость. – Просто примите это как данность. Вы, насколько я знаю, ядерный физик. Закончили инженерно-физический институт с отличием, блестяще защитили кандидатскую диссертацию и в двух шагах от докторской. У вас гибкое мышление и способность оперировать категориями мироздания. Это вам не пищевой техникум.

– При чём тут пищевой техникум? – воскликнул Афанасий, с неудовольствием понимая, что втягивается в это безумный разговор, происходящий в безумных обстоятельствах. И что уже воспринял ситуацию как должное – во всяком случае, его рука не тянется к тяжелым предметам, он не бросается на пришельца с кулаками, не зовет на помощь, не звонит в милицию. Он с ним разговаривает – и это пугало.

– Я окончил пищевой техникум, – сообщил гость.

– Бог!

– Ну и что такого? Бывает, и боги горшки обжигают. И организовывают технологические линии по производству консервов. Одно другому не мешает.

– И как вы после техникума дошли до жизни такой? – Афанасий стремился к тому, чтобы в голосе звучал сарказм, но почему-то это никак не получалось.

– Очень просто. Мне нравилась моя незамысловатая жизнь. Дом, семья, спокойная работа технологом на новой линии производства консервированных овощей. Мне уютно было так жить.

– А потом?

– А потом я умер.

– Это как?! – Афанасий погружался в разговор как в трясину и ничего не мог с собой поделать.

– Острая сердечная недостаточность. Скорая помощь успела --">