Стивен Кинг - Последняя ступенька

Стивен Кинг Последняя ступенька

Не прошло и недели, как мы с отцом вернулись из Лос-Анджелеса, и вдруг вчера я получаю письмо от Катрины. Оно было адресовано в Уилмингтон, штат Делавар, хотя за это время я успел дважды переехать. Сейчас все переезжают, и когда нас, наконец, настигает конверт, испещренный пометками «Выбыл» и «Адрес изменился», эти узкие наклейки, смешно сказать, кажутся пальцами, направленными на нас с укоризной. Уголок конверта, измятого и запачканното, надорвался, пройдя через много рук. Я прочел письмо, а пришел в себя уже в гостиной — сняв телефонную трубку, я собирался звонить отцу. Я положил трубку с чувством леденящего страха. Отец человек старый, перенес два инфаркта. Ну как я ему скажу про письмо Катрины, когда мы еще не отошли после Лос-Анджелеса? Я могу убить его этим.

Так и не позвонил. И поделиться-то было не с кем. О таких вещах не расскажешь первому встречному — только жене или близкому другу, но близкими друзьями я за последние годы как-то не обзавелся, а с женой мы в семьдесят первом развелись. Нас с Элен теперь связывают только рождественские открытки. Как дела? Как работа? С Новым годом.

Ночью я не сомкнул глаз, все думал о письме Катрины. Оно могло бы уместиться на обычной открытке. После слов «Дорогой Ларри» следовала одна-единственная фраза. Но и одна фраза может многое вместить в себя. И сказать может о многом.

Я вспомнил, как мы с отцом летели из Нью-Йорка на западное побережье, — высота пять тысяч метров, безжалостно яркое солнце, и его постаревшее, осунувшееся лицо. Когда пилот объявил, что мы пролетели над Омахой, отец сказал: «Я не представлял себе, Ларри, что это так далеко». В его голосе была бесконечная печаль, и мне стало не по себе, потому что я не мог до конца прочувствовать ее. Теперь, получив это письмо, я ее прочувствовал.

Наша семья — папа, мама, Катрина и я — жила в местечке под названием Дом Хемингфорда в восьмидесяти милях к западу от Омахи. Я на два года старше Катрины, которую все звали Китти. Она росла прелестной девочкой — ей было восемь, когда произошел тот случай в амбаре, а уже было ясно, что ее шелковистые пшеничного цвета волосы никогда не потемнеют и глаза останутся синими-синими, как у скандинавов. Этим глазам предстояло сражать мужчин наповал.

Жили мы, можно сказать, по-деревенски. Отец засевал по триста акров тучной земли, разводил скот. Про эти места мы говорили «у нас дома». Весной и осенью дороги становились непроезжими, исключая, конечно, 96-е шоссе местного значения и 80-ю автостраду, связывающую Небраску с соседним штатом, поездка же в город была событием, к которому начинали готовиться дня за три.

Сегодня я одна из самых заметных фигур в корпорации независимых юристов… по крайней мере таково общее мнение, с которым, справедливости ради, я не могу не согласиться. Президент одной крупной компании как-то раз, представляя меня своему совету директоров, выразился так: «Этому пулемету цены нет». Я ношу дорогие костюмы и обувь из самой лучшей кожи. У меня три помощника на окладе, а захочу — будет еще десять. Ну а в те времена я связывал ремнем книжки и, перебросив их через плечо, топал по грязи в школу, помещавшуюся в одной комнате, и рядом со мной топала Катрина. Случалось, что и босоногие, в весеннюю распутицу. Тогда еще можно было босиком зайти в закусочную или в магазин, и тебя бы обслужили.

Потом умерла мама — мы с Катриной учились тогда в старших классах в Коламбиа-Сити, а спустя два года наш дом пошел с молотка, и отец устроился куда-то продавать трактора. Семья распадалась, хотя поначалу все складывалось не так уж плохо. Отец продвинулся по службе, купил торговый патент, а лет девять тому назад даже получил место управляющего. Я же за футбольные заслуги получил от школы стипендию, которая позволила мне поступить в университет штата Небраска и постичь там разные премудрости впридачу к уже освоенной науке выбрасывать мяч из «коридора».

А что же Катрина? О ней-то я и хочу рассказать.

Мой рассказ — об это происшествии в амбаре — относится к началу ноября, субботе. В каком году — я, признаться, не помню, но Айк еще был президентом. Мама уехала в Коламбиа-Сити на ярмарку, отец отправился к нашему ближайшему соседу (за семь миль) помочь отремонтировать сеноуборочную машину. В тот день должен был прийти нанятый отцом сезонник, но он так и не пришел и вскоре его рассчитали.

Поручив мне несколько дел (и Китти тоже), --">