Александр Владимирович Мазин - Конунг

— Зря говоришь, — остановил брата Эймунд. — Конунг — не трус. В прошлой битве он дрался в первых рядах.

— Ну да, — согласился Рагнар. — А мы спасли его шкуру, когда Бурицлавов гридь достал его ногу.

— Он нам платит, — напомнил Эймунд.

— Вижу я, поход Бурицлава для тебя не новость, — помолчав, заметил Рагнар.

— Не новость, — согласился Эймунд. — Мой Риккиль еще зимой потолковал с купцами-данами, что ходили в Киев. И у меня есть соглядатай в Смоленске. Месяц назад он прислал весть.

— А я не знал, — укорил брата Рагнар.

— А зачем тебе знать? — усмехнулся Эймунд. — Это я из Ярислейва серебро выжимаю.

— И то верно, — согласился Рагнар. — И много с Бурицлавом воинов?

— Много. На каждого из нас не менее дюжины придется.

— Управимся, — беззаботно сказал Рагнар. — И хуже бывало. Да и ты что-нибудь придумаешь.

— Уже придумал, — сказал Эймунд.

— Что?

— Позже узнаешь. Завтра утром мы выезжаем.

— Все?

— Нет. Ты, я и еще с десяток хирдманов. Остальные останутся. С собой возьмем Бьёрна Исландца, Гарда Кетиля, Рёгнвальда, Торда Щербатого и Торда Большую Спину. Остальных сам подберешь. Припасов с собой возьмешь — на шесть дней. И лошадям овса — по пуду на голову.

— Овес-то зачем? — спросил Рагнар. — Травы везде — по пояс.

— Чтоб проворней были.

— От степняков все равно не уйдем, — резонно заметил Рагнар.

— И не надо. Главное — побыстрей до Бурицлавова войска добраться.

— Зачем? — насторожился Рагнар. — Ты что задумал?

— А то, о чем потом нашим правнукам скальды петь будут! — рассмеялся Эймунд.

Рагнар недоверчиво покачал головой, но спорить не стал. В удачу своего конунга он верил безоглядно.

— Ну все, — заключил Эймунд. — Пойдем брюхо набьем — и за дело.

Выехали, как и наметил Эймунд, ранним утром следующего дня. Сам конунг, Рагнар, Бьёрн, Гард, оба Торда и еще шестеро. По мосту переехали Волхов и двинули в сторону Полоцка.

Ехали весело, налегке, спрятав брони в тюках запасной лошадки. Исландец и Кетиль даже рубахи скинули, подставив свежему ветерку могучие торсы. Нурманы равнодушно относились и к жаре и к холоду. Но все-таки здешний июль был намного теплее, чем в родной Уппландии. Хотя на земле франков, куда не раз наведывались викинги Эймунда, в это время еще жарче.

Ехали свободно, разобравшись во всю ширину тракта. Встречные повозки и пешцы при виде нурманов поспешно убирались на обочины. Пусть эти и выглядели как купцы, однако все знали, что нурманы скоры на руку. Могли даже и убить. Вира за голову смерда — пять гривен. За людина — двадцать. Однако пойди стребуй ее с нурмана. Скажет: не я. А при нем — две сотни видаков. И все как один — нурманы.

Рагнар попытался выведать, что задумал конунг, но Эймунд только ухмылялся.

Так прошло десять дней. Ехали спокойно. В лесах здешних, бывало, пошаливали злые люди, но на дюжину нурманов напасть — это мишкой-шатуном надо быть. Ночевали в селениях и придорожных корчмах. Вели себя тихо. Не безобразничали — Эймунд настрого запретил. Даже девок на ночь брали только по согласию. Словом, вели себя именно как купцы, в которых и рядились.

К полудню одиннадцатого дня тракт опустел. То был верный признак близости Бурицлавова войска, и Эймунд велел остановиться.

На сей раз ночевали в лесу. Огня не разжигали и поужинали холодным мясом и пивом, купленным во время последней ночевки.

Ночью Эймунд с Рагнаром отправились на разведку. Стоянка вражеского войска обнаружилась не слишком далеко. Обширный лагерь, шумный и вонючий. Вокруг паслись кони степняков. Тысячи коней, которые могли учуять чужаков и всполошиться, потому Эймунд с Рагнаром не подходили близко. Убедились, что лагерь — есть. И людей в нем много. Значит, это не передовой дозор, а главное войско.

Эймунду этого было достаточно. Где войско, там и его предводитель.

Утром нурманы двинулись назад. Ехали быстро, рысью. К полудню покрыли миль пятнадцать. Никто из спутников Эймунда не знал, что задумал конунг, но они помалкивали. Нурманы умели ждать.

По пути били дичь, которой в здешних лесах было в избытке. Добыли двух зайцев, и еще Рёгнвальд подстрелил молоденькую косулю, с непонятного перепугу выскочившую на тракт. Это было хорошо, потому что своих припасов у нурманов почти не осталось.