Гарри Тертлдав - Большой Поворот

получить указания о том, что делать. И он захлопнул медную решетку перед своим окном, и он ушел, и он не вернулся”. “Он будет там завтра”, - сказала мама.

”Я знаю". Сара была совсем не в восторге. “Это значит, что я тоже должен вернуться туда снова. Как раз то, чего я хочу!”

“У Исидора такие же проблемы с получением разрешения?” — спросил отец.

“В последний раз я разговаривала с ним пару дней назад”. Сара все еще сомневалась, правильно ли она поступила, когда сказала "да". Несмотря на то, что они с Исидором доставляли друг другу удовольствие в постели или где бы то ни было еще, где они могли найти немного уединения, она не могла заставить себя поверить, что у них была великая страсть. И разве не в этом должен был заключаться брак? Она заставила себя закончить ответ: “Он говорит так, как будто у него больше цури, чем у меня”. “Ну, ты красивее, чем он”, - сказал отец. “Если ты думаешь, что это не имеет значения, ты сумасшедший”.

“Этого не должно быть”, - сказала Ханна Голдман.

“Это было не то, что я сказал”, - ответил ее муж, и так оно и было.

“Нацисты жестче относятся к еврейским мужчинам, чем к женщинам", — сказала Сара. “Например, они не бросили нас с мамой в трудовую бригаду”.

“Они мягки с женщинами, как ни посмотри”, - сказал отец. “Из обрывков и фрагментов, которые я слышал, другие воюющие страны отправили на военные заводы гораздо больше женщин, чем Рейх”.

“Киндер, Куче, Кирхе”, - сказала мама без всякой иронии, которую мог уловить микрофон. Это было то, чего нацисты хотели от женщин, все верно: дети, приготовление пищи и посещение церкви. Все остальное, все большее, было современным и дегенеративным — два слова, которые часто шли бок о бок в национал-социалистической пропаганде.

“Будет интересно посмотреть, как долго они смогут продолжать в том же духе, если война против русских затянется”. Отец, возможно, говорил об эксперименте бактериолога с культурами микробов, растущими на агар-агаре в чашках Петри. Но это было не так. Нацисты экспериментировали с людьми, с целыми странами, с целыми континентами.

Так же поступали и коммунисты. Может быть, война покажет, что та или иная банда этих гангстеров ошибалась. Может быть, это в конечном итоге показало бы, что обе группы гангстеров были неправы. Саре так показалось.

Который доказал… что именно? Она почти слышала сухой голос своего отца, задающего этот вопрос. Они могли ошибаться, но они управляли всем. И за последние восемь лет она убедилась, без всяких сомнений, что тот, у кого была рука с хлыстом, имел больший вес, чем тот, кто оказался прав.

Никто не пришел бы искать Адальберта Штосса. Никто бы тоже не стал искать кого-то под другим именем. Что касается Тео Хоссбаха, то иногда — черт возьми, часто — самое лучшее, что могло случиться, — это вообще ничего не было.

Он подумывал о том, чтобы сказать Ади, что было бы разумно больше не играть в футбол, опасаясь выдать себя. Но Ади сам об этом подумал. Кроме того, сказать ему, чтобы он не играл, не имело никакого смысла. Всякий раз, когда шел матч, танкисты требовали его, потому что он играл так хорошо. Как он должен был сказать им "нет", когда они это сделали?

Поэтому Тео сделал то, что у Тео получалось лучше всего: он держал рот на замке. Он больше не видел мюнхенца, который узнал Ади с футбольного поля Мюнстера. Может быть, этот парень остановил минометную мину своим лицом. Возможно, его подразделение было отправлено за сотни километров отсюда, чтобы укрепить линию фронта против русских контратак с юга. Может быть… Может быть, миллион вещей.

Но этот Ландсер был бы не единственным. Рано или поздно кто-нибудь другой выяснит, кем — и, что более важно, чем — была Ади. Возможно, это не имеет значения. Несмотря на все усилия нацистов, не всем было до этого дело. Тео, конечно, этого не сделал. Однако слишком много людей так поступали.

Это также может не иметь значения по-другому. Ади может оказаться слегка мертвым или даже более чем слегка, прежде чем какие-нибудь любопытные немцы позаботятся о том, кто он такой. Если бы он это сделал, у Тео был слишком хороший шанс умереть вместе с ним. Русские на самом деле не знали, как воевать с танками. Тем не менее, у них их было много, и они продолжали пытаться. И не только это, но почти на всех их машинах были установлены лучшие орудия и броня, чем у Panzer II.

И если Иваны не подходили для экипажа стареющей машины, то русская зима должна была позаботиться --">