Валерий Иванович Елманов - Битвы за корону. Три Федора

ликование, и спокойно ответил:

— Очень рад. А молчу, потому что…. в зобу дыханье сперло.

Поверил. Успокоился. Хотел сказать что-то еще, но я перебил его. Жаждая повидать Ксению до пира, я деликатно пригласил его прогуляться вместе со мной до Запасного дворца. Зачем — он понял влет, но… заупрямился и сурово заметил мне:

— Не след тебе до свадебки.

— Так ведь в твоем присутствии, — напомнил я.

— Все одно: негоже, — набычился он. — Сам припомни, яко ты старательно с Мариной Юрьевной обычаи дедовские чтил, — и он с легким вызовом в голосе задиристо осведомился: — Али моя сестрица хужее московской царицы?

Я чуть не засмеялся — настолько забавным выглядело сравнение. Русская белая лебедушка и ощипанная польская воробьиха. Но вопрос не риторический — Федор явно ждал ответа — аж дыхание затаил. Я пожал плечами. Ну и как ответить, не обидя горькой правдой юного влюбленного? Но нашелся:

— Для меня твоя сестрица краше всех в мире.

— То-то, — проворчал Годунов и… облегченно вздохнул.

Такое ощущение, что он ожидал и в то же время боялся услышать нечто иное. Странно, очень странно. И о чем еще он хочет, но не осмеливается меня спросить? А ведь хочет — по лицу видно. Но я не стал подталкивать, вместо этого повторив свою просьбу о свидании.

— Не след ей до свадебки видеться ни с кем из мужеского пола, — последовал прежний ответ.

— И со мной?

— Особливо с тобой, — отрезал он. — Негоже невесте до венца с женихом встречаться. Обычай у нас такой на Руси. Сам ведаешь, — но, смягчившись, пояснил, что Ксения на пиру сможет меня повидать, пройдя по тайной галерейке к Грановитой палате. Правда, через решетку, но видно хорошо. Он сам мальцом там побывал, знает.

Мне припомнилось кое-что из…. Нет, не из Филатова, посерьезнее, из Алексея Константиновича Толстого. У меня приятель в МГУ за одной юной актрисой ухлестывал, вот и таскал меня постоянно на спектакли с ее участием, а их немного было, и все поставлены по историческим пьесам Толстого. И пока он с ней не расстался, мы с ним успели побывать на каждой раз пять, не меньше. Вот оттуда и хотелось процитировать:

….Хотелось бы мне знать:

Когда она не пряталась, пока

Невестой не была, зачем теперь

Ей прятаться! ^[2]

Но бесполезно. И без того Федор какой-то не такой — вон как насупился. Ни к чему омрачать столь праздничный денек размолвкой, пускай и маленькой. И я отмахнулся:

— Ладно, потерплю. Авось до свадьбы немного осталось. Но хоть грамотку мою ты ей передашь? Сдается, о письмах в обычаях нет ни слова.

— Отчего ж не передать, — согласился он. — Пиши, а я подожду.

Я кивнул, принявшись за письмо, и рука сама собой вывела:

Отринь волнения, красавица!

Вернулся я, как обещал!

Жаль, не дано сегодня свидеться,

Как я о том в пути мечтал….

И далее как-то само собой пошло-поехало. Чисто, гладко, без помарок. Сам удивился, как лихо, одна за другой, ложатся строка за строкой на бумагу. Никак не ожидал от себя такого. Ай да Федя, ай да сукин сын!

Глава 2. Кому праздновать победу?

Пока я строчил, в избу вошел Романов. Держался тот по-хозяйски, словно не в гости заглянул, а к себе домой. Впрочем, он и раньше, в кавалькаде всадников, если память мне не изменяет, держался впереди всех, и с таким надменным видом, словно он — наследный принц.

Ласково, но с легкой натугой, улыбнувшись мне, он пояснил свое бесцеремонное вторжение:

— Я, княже, по-свойски. Спросить кой-чего у государя хотел, а времени мало осталось, потому и вломился.

Я кивнул и вновь продолжил увлеченно писать, не интересуясь, о чем говорит боярин с Годуновым. Лишь когда складывал лист, краем уха уловил, что речь у них шла о предстоящем пире.

— Кстати, и у меня к тебе, государь, вопросец насчет него имеется, — заявил я, протягивая Федору письмо и намекающе покосился в сторону Романова, но Годунов беззаботно отмахнулся:

— Ежели о пире, таиться не перед кем — на нем Федор Никитич главный распорядитель. Он тут от многих забот меня ослобонил, покамест ты в походы хаживал. Можно сказать, в заглавных советниках пребывал.

«В заглавных, — отметил я про себя. — Господи, всего полтора месяца отсутствовал, а столько изменений произошло»… Но внешне остался невозмутимым и поинтересовался, почему из моих людей приглашен, как я успел узнать, один Зомме.

Годунов посмотрел на --">