Шарлотта Мэри Йондж - Наследник имения Редклиф. Том второй

Миссъ Юнгъ Наслѣдникъ имѣнія Редклифъ Томъ второй

ГЛАВА I

Слуга доложилъ имъ, что барыня дома, проситъ ихъ войдти и взять свои письма. Молодые люди остановились въ передней, гдѣ на мраморномъ столѣ лежало нѣсколько пакетовъ; пока лакей побѣжалъ въ гостиную, а затѣмъ на верхъ, ища повсюду мистриссъ Гэнлей, Гэй поспѣшно схватилъ одинъ конвертъ, адресованный на его имя, сорвалъ печать и началъ пробѣгать письмо, писанное знакомымъ почеркомъ мистера Эдмонстона. Гарри Грэхамъ взялъ какую-то газету, какъ вдругъ Гэй громко крикнулъ:

— Это что значитъ? Что онъ тутъ толкуетъ?

Товарищъ его поднялъ глаза и остолбенѣлъ. Лицо молодаго Морвиля побагровѣло, жилы на лбу и на вискахъ напружились, глаза метали искры. Въ эту минуту Гэй былъ живой портретъ своего дѣда.

— Морвиль! Что съ тобой? спросилъ Гарри.

— Это невыносимо! это оскорбительно! Какъ онъ смѣетъ со мной такъ обращаться! кричалъ Гэй, горячась все сильнѣе и сильнѣе. — Доказательствъ требуетъ, — что выдумалъ! Съ ума онъ сошелъ, кажется. Чтобы я ему признался! А-а! такъ вотъ это что? прибавилъ онъ, дочитавъ все письмо до конца. — Вижу, вижу! это всѣ штуки Филиппа. Этотъ фатъ суетъ свой носъ всюду. Ужъ я съ нимъ раздѣлаюсь! и Гэй погрозился кулакомъ. Клеветать на меня!… Онъ дошелъ дотого мѣста, гдѣ говорилось объ Эмми. Нѣтъ! это ужъ превосходитъ всѣ границы! Я ни покажу, что значитъ оскорблять меня! заключилъ онъ въ бѣшенствѣ.

— Что съ тобой Морвиль? повторилъ Гарри. — Вѣрно опекунъ не въ духѣ?

— Мой опекунъ болванъ. Я его не осуждаю, онъ не виноватъ, но я видѣть не могу, что имъ вертятъ, какъ игрушкой. Его тамъ за носъ водятъ, злоупотребляютъ слабостью его характера, чтобы клеветать на меня, обвинять ни за что. Нѣтъ! я потребую отъ этого господина полнаго отчета!…

Голосъ Гэя охрипъ, лицо его изъ багроваго превратилось въ мертвенно-блѣдное; жилы на лбу попрежнему были напружены; онъ замолчалъ, но это наружное спокойствіе придавало что-то ужасное его внутренней бурѣ.

Гарри Грэхамъ былъ пораженъ его видомъ и не говорилъ ни слова. Въ то время, когда Гэй кончалъ послѣднюю угрозу, мистриссъ Гэнлей, тихо спустившись съ лѣстницы, остановилась передъ нимъ, и начала что-то говорить! Гэй снова вспыхнулъ, поклонился ей очень сухо и, удерживая дрожащій голосъ, сказалъ:

— Извините меня, я сейчасъ получилъ оскорбительное, то есть непріятное письмо, — поправился онъ, и вышелъ вонъ изъ дому.

— Что такое случилось? — спросила мистриссъ Гэнлей, притворившись удивленной, хотя письмо Филиппа, полученное ею въ это же утро, а главное, отрывочныя восклицанія Гэя, которыя она ясно слышала, медленно и осторожно спускаясь по винтовой лѣстницѣ изъ своей спальни, все вмѣстѣ очень хорошо объяснило ей происшедшую сцену.

— Право, не знаю, — возразилъ Грэхамъ. — Какой-то сплетникъ вмѣшивается, кажется, въ дѣла Морвиля съ его опекуномъ. Не желалъ бы я быть на его мѣстѣ въ эту минуту! Дѣло, кажется, скверное. Я никогда не видывалъ такого припадка бѣшенства, какъ у него. Пойдти мнѣ лучше за нимъ, а то пожалуй не случилось бы съ нимъ чего?

— Надѣюсь, что вы не осуждаете его опекуна, — сказала мистриссъ Гэнлей, удерживая Гарри: — если онъ сердится, то вѣрно сэръ Морвиль заслужилъ это.

— Кто? Морвиль? Видно у его опекуна глаза слѣпые, если онъ можетъ быть недоволенъ имъ. Это такой работящій малый — по мнѣ онъ даже черезчуръ трудится.

— Это ужъ не новость, — подумала мистриссь Гэнлей:- всѣ молодые люди всегда покрываютъ другъ друга, — и она отпустила Грэхама, не разспрашивая его болѣе.