Александр Райн - Эхо проклятого леса

Александр Райн Эхо проклятого леса

© Райн А., 2024

© Широкова К., иллюстрация на обложке, разработка обложки, 2024

© Александров В., фотография автора, 2024

Фотография предоставлена книжной сетью «Буквоед»

© ООО «Издательство АСТ», 2024

* * *

Благодарности

Я выражаю благодарность всем, кто помог мне в работе над этой книгой.

Моей супруге Анастасии, с ней мы идем бок о бок по жизни. Ты – моя незаменимая муза.

Спасибо моему редактору и другу Татьяне Свинаковой за бесценную помощь и отзывчивость как в работе с текстами, так и во всем остальном.

Моим родным брату и сестре Андрею и Софье за готовность поддержать в любой момент – и это взаимно.

И конечно же, маме. Без тебя не было бы меня и всех книг, что вышли из-под моего пера.

Пролог

Металлическая губка, которой Агата шоркала по кастрюле уже двадцать минут, распустилась по нитям и ничего не оттирала. Дешевое моющее средство с сильным запахом грейпфрута мало помогало делу, растворяя разве что кожу на руках. Подгоревший жир в кастрюле размок, но никак не хотел отслаиваться, намертво пристав к стенкам посуды.

Агата кинула губку в кастрюлю со всего размаху, чувствуя, как закипает от злости и бессилия. Жирные темные брызги разлетелись, попав на лицо, и Агата поспешила вытереть его руками, но тут же пожалела об этом. Глаза и нос ужасно защипало от моющего средства. Обида вырвалась из груди прерывистым вздохом, по щекам потекли слезы.

– Она не оттирается, – жалобно произнесла десятилетняя девочка, появившись в дверном проеме гостиной.

– Значит, плохо трешь, – не поворачивая головы, сказала мать.

Все ее внимание было приковано к экрану ноутбука, стоящему перед ней на журнальном столике. Женщина сидела в ротанговом кресле с мягкой подушкой и потягивала вино из пузатого бокала, читая комментарии начальства к своему проекту.

– Суки какие, – прошипела она, вчитываясь в очередной отзыв.

– Можно я пойду к себе в комнату? – напомнила о своем присутствии Агата.

– Ты что, помыла всю посуду?! – Мать наконец повернулась к ней лицом.

Но лучше бы не поворачивалась. Молодость, наследственная худоба и косметика делали его довольно милым, но как только она начинала злиться, лицо тут же превращалось в нечто омерзительное: угловатое, с красными, выпученными от злости глазами, дергающимся подбородком и раздувающимися ноздрями. Уголки ее губ опускались, и улыбка становилась мрачной гримасой. Не хватало только змей в волосах, была бы вылитая Медуза Горгона.

– П-п-почти, – виновато опустила голову девочка, боясь взгляда матери, словно тот действительно может превратить ее в камень.

– Так какого хрена тогда ты спрашиваешь?!

– У меня руки болят…

С опущенных ладоней Агаты быстро стекали коричневые ручейки и, собираясь на кончиках пальцев в капли, срывались и разбивались о паркет: кап-кап-кап.

– Ты чего мне тут весь пол загадила?!

Агата вытерла пальцы о джинсы.

– Господи, в кого ты такая дура?! Теперь еще и джинсы стирать! Я что, все сама должна делать в этом доме? Готовить, убираться, работать?! Ты вообще что-нибудь можешь сделать нормально?!

Дочка молчала. Ей было что сказать, она давно составила целый список претензий к матери и каждый вечер перед сном проговаривала его, ведя с родительницей ненастоящий диалог. Но сейчас она молчала, и это было правильным решением, ведь спорить было бессмысленно – это лишь приведет к новой работе и другим наказаниям или оскорблениям, а Агата была по горло сыта этим.

Наконец мать успокоилась. Она отвернулась к ноутбуку и подобрала ноги под себя. Такая поза означала, что если ее отвлечь еще раз, то все может закончиться весьма скверно, а уж насколько скверно, можно только гадать.

Агата вернулась на кухню и тихонько, чтобы мать не услышала, закрыла дверь на замок. Причиной такой осторожности стала вода, что вытекала из переполненной раковины на пол. Кран был открыт на полную. Маслянистая, пахнущая ржавчиной, хлоркой и грейпфрутом лужа быстро разрасталась. Дешевый ламинат уже успел вздуться в некоторых местах. Ноги у девочки мгновенно одеревенели, сознание хотело потеряться, но Агата не спешила падать в обморок.

– Я же не открывала воду, не открывала! – задыхаясь от волнения, девочка репетировала свою предсмертную оправдательную речь. Мать точно убьет ее за такое.

Лужа тем временем уже затекала под кухонный гарнитур, обволакивала ножки стульев, собиралась --">