Коллектив авторов - Комета Белы: сборник

Вестовщиков, подходя к руке
хозяйки и ея приятельницы. — «Божусь Богом, я так испугался, как бы меня вели в
Уголовную для допроса.»
«Прошу, Сидор Пафнутьич, садиться и
извинить меня. Что делать, Батюшка, всякой человек имеет свои слабости, и я также. Я люблю собаченок моих право лучше
всей нашей дворни. Извините.»
«Ничего, Сударыня — подхватил Вестовщиков — ничего; я, признаюсь вам, собак не боюсь, а сказал это так к слову.»
«Откуда, Батюшка?» — спросила Анисья
Мироновна.
«Да вместе с Петром Панфиловичем
и вашим супругом заходили из Суда к Городничему, потолковали у него о новых
новостях, поспорили и, по приглашению
сожителя вашего, Надежда Антипьевна,
шли сюда обедать, а поелику предметом
нашего разговора была комета, то разумеется, было, по нынешнему модному маловерию, не без спору. Господа, не утверждаясь ни на словах моих, ни даже на ясных доводах, которые я, благодаря моей
памяти, так хорошо упомню, зашли пригласить нашего разумника, Петра Петровича Якорева. Ну, конечно, Сударыня, я не
14

могу переспорить этого ученаго моряка,
который — как говорят — на кораблях и на
тот свет ездил, однакожь... однакожь о том,
что я, по силе разумения моего, знаю, и о
чем гласит глас народа, я готов спорить со
всяким. Пусть себе Петр Петрович знает
звездосчетство, а я ему не уступлю.»
«И конечно, Батюшка — подхватила
Надежда Антипьевна — что вам уступать.
Вы сами человек умной.»
«Покорно благодарю, Сударыня, за
честь!» — отвечал с ужимкою Сидор Пафнутьич.
«Да разве, Батюшка, еще что получено
о Комете?« спросила хозяйка.
«Ничего-с, так-с… право ничего с!» —
говорил Вестовщиков с таинственным видом.
Барыня тотчас заметила, что тут чтонибудь кроется, и с нетерпением убедительно просила словоохотливаго Стряпчаго разсказать им, что еще слышно о Комете.
«Вот видите, Сударыня, до сих пор, не
смотря на глас народный, Комета, имеющая явиться в нынешнем году, еще не
очень страшна была, потому что не знали
ей ни меры, ни весу. — Я — как вы знаете
—пустаго болтать не люблю, и ничему, кроме печатнаго, не верю, тотчас написал в
Губернию к благотворителю моему, бывшему Прокурору: он человек умный. Еще при
15

блаженной памяти покойной Императрице Екатерине кончил он курс Риторики в
Московской Семинарии, вышел в статскую
и дослужился до Прокурорства; и так, Сударыня, я просил его, чтоб он благоволил
меня уведомить, скоро ли будет преставление света, и кто заденет за кого, земля ли
наша за хвост Кометы, или Комета за наш
белый свет?
«Ну, чтож, Батюшка Сидор Пафнутьич,
и вы верно получили ответ?» — спросила
скоро Анисья Мироновна. «Скажи, Родной,
что писал тебе твой благодетель? Ужь верно что- нибудь страшное?«
Чтожь, Сударыня — отвечал Вестовщиков — утаить грех, а больно страшно:
пришло время подумать и о душе.
«Да разве Батюшка Сидор Пафнутьич»
— прервала побледнев Надежда Антипьевна — «Прокурор ваш знает будущее?»
«И конечно, Сударыня. Он прислал мне
верную выписку из печатной книги; там
точно и точно означено, что Комета ударится об нашу землю, а, может быть, и затопит ее в море.»
«Ах, Господи! вскричала Надежда Антипьевна — да не ужели ужь не льзя найти
никакого средства спастись? Разве не льзя
как-нибудь ухитриться, чтобы или землю
отодвинуть дальше, или ужь эту Комету
оттолкнуть в сторону. Ведь это, кажется,
16

можно. Народ ныне мудреной, и по воздуху в шарах летает, так как бы этого не
придумать, а не то бы выписать какого-нибудь иноземца-фокусника, да заплатить ему
что надобно, ужь я бы и с моей стороны
дала что-нибудь. Ну, другой даст и больше
меня, так и много бы можно было набрать
для него денег.»
»То-то, Матушка Надежда Антипьевна,
— возразил Вестовщиков — благотворитель мой пишет, что наверное будет собран
совет, в котором будут придумывать, чтобы легче было землю ли отвести прочь, или
ужь Комету оттолкнуть от земли.»
«А велика ли, Батюшка, будет эта Комета?» спросила Анисья Мироновна.
«Мне не пишут точно, как велика она,
а намекают, что она больше всей вселенной.»
«Откуда же она поднимется? Ужь не из
Китая ли?»
«Нет-с, Сударыня, из-за моря...»
В сию минуту дверь отворилась, и почтенный Судья, Петр Панфилович, в сопровождении Исправника и Петра Петровича Якорева, уволеннаго за ранами, морской службы Лейтенанта, вошли в комнату.
Вестовщиков прикусил язык и встал с
своего места. Барыни --">