Евгения Бор - Вход для посторонних (СИ)

сегодня? — пошевелил носом, принюхиваясь.

— У меня пирожки с картошкой и грибами, а что у тебя — не знаю. Наверно холодный кофе.

— Ты что, делиться не хочешь? — удивился Степан, — предупредила бы вчера, я бы сегодня позавтракал. А теперь, хочешь, не хочешь, а делится придётся.

— Ты свой кофе пей, а я своими пирожками давиться буду.

— Ты что, обиделась, что я твой кофе выпил? Так приходить пораньше надо…

— А давай будем считать, что ты свой кофе выпил, а мой остыл, — предложила справедливый вариант Ляля.

— Я так и знал, что ты это скажешь! Ничего не выйдет. Я сюда уже плюнул, — сияя улыбкой сообщил наглец.

— Давай я тоже плюну, — демонстративно жуя, предложила девушка.

— Ты! Ты… Астра ты! — кажется Широв наконец поверил, что пирожка он не получит.

— Оскорблять-то зачем? За Астру пирожка я тебе точно не дам. Я лучше сама все съем.

— Не съешь. Тебе вредно, — не очень уверенно напомнил журналист.

— Тогда в типографию отнесу, — пригрозила Алька.

Пирожков ей не было жалко, но Степан в последнее время совсем обнаглел. Ведь договаривались: её выпечка, его кофе.

— Чёрт с тобой, держи, — и протянул ей пластиковый стаканчик.

— После того как ты туда плюнул? — переложила пакет с пирожками в ящик стола.

— Я пошутил, — признался Степан.

— А я нет. Хочешь пирожок — кофе неси…

— Эй, Ирбис, тебя главный вызывает, — окликнула Алю секретарша главного редактора, красавица Ольга.

— Чего вдруг? — удивилась девушка. Только вчера она отдала в набор свою галиматью и до следующей было ещё далеко.

— Так ты идёшь, или мне сбегать, узнать зачем? — Ольга в общую комнату не входила, предпочитая использовать дверной проём, как рамку для себя великолепной.

— Уже иду, — заверила Аля, раздумывая над тем, что могло понадобится от неё главному.

Ничего — подумалось с тоской, — разве что сообщить об увольнении.

Слухи о сокращениях витали в пыльном воздухе редакции уже довольно долго и не могли не встревожить Алю, как самого бессмысленного работника.

Действительно, если и увольнять, то кого как не Астру Ирбис. Ею может быть кто угодно, даже та же Ольга, обладательницы целых двух редакторских титулов — первой красавицы и последней дуры.

Аля огляделась по сторонам, ища пояснений на лицах собратьев по перу, но всё было как обычно, и только Степан наблюдал за её сборами с хищным нетерпением. Правильно оценив этот взгляд, вытащила из стола пакет с пирожками и вмести с ним удалилась.

За два года Аля успела пережить трёх главных редакторов.

Первый, жене которого она обязана своей работой, отбыл на заслуженный отдых. Его проводили шумно и торжественно, уверяя друг друга, что с уходом редакторского мамонта, журнал только выиграет в гонке на популярность.

Следующий тоже оказался мамонтом, хотя и помоложе. С его лёгкой руки журнал, на одну треть заполнился красочными кулинарными рецептами, на вторую советами молодым хозяйкам, а последнюю треть занимали непроверенные сплетни, перепечатанные из интернета.

После очередного скандала он тихо ушёл, уступив своё место совсем молодому и, как уверяли редакторские красотки, совершенно холостому Владиславу Сергеевичу Звягинцеву.

Владислав Сергеевич был человеком деятельным и, как редактор, непредсказуемым. Журнал разбух от туристических обозрений, чудес современной косметологии, советов визажистов и переписки с читателями на очень личные темы.

В такой обстановке стало интересней работать всем кроме Астры Ирбис. Как и прежде Аля Прошина блуждала по интернету, выискивая астрологические шедевры, переводила, подыскивая правильные слова, и внимательно следила чтобы не было повторений.

На что могла рассчитывать бедная Аля, плетясь следом за виляющим задом Ольги.

Действительно увольнение?..

Владислав Сергеевич, приглашающе махнул рукой, указывая на стул у стола и продолжил прижимать телефон к уху.

Аля присела на самый краешек, деликатно отведя взгляд от импозантного мужчины — пялится приличия не позволяли, хотя очень хотелось.

Владислав Сергеевич был крупным, спортивного типа мужчиной, не старше тридцати — тридцати пяти, максимум.

Одетый в дорогие, хорошо сидящие костюмы, он выгодно отличался от помятой журналистской братии и вызывал повышенный интерес редакционных дев, свидетельством которому была эпидемия роста --">