Евгения Бор - Вход для посторонних (СИ)

Глава 1 Знакомьтесь…

Аля Прошина порхала птичкой.

Сегодняшний день был самым успешным днём её жизни. Можно было и порадоваться.

Вообще то Аля к порхающим девицам приобщилась совсем недавно. Лишний вес украшал её бока столько, сколько она себя помнит.

Сперва была умилительная детская пухлость, которая со временем превратилась в выпуклость. Вот с этой самой выпуклостью Аля и прожила большую часть своей жизни.

Только бабушка жалела и понимала Алю. Все остальные шутили и следили за каждым всунутым в рот куском — для твоей же пользы, глупенькая.

Вот что, что, а глупенькой Алька никогда не была. Училась она хорошо и старательно. А что ещё делать толстушке, которая и носа на улицу лишний раз не высунет — в школе насмешек хватало.

Читала много. Даже писать пыталась.

После школы воплотила в жизнь заветную мечту, и поступила на журфак, уверенная в своём блестящем будущем.

Красный диплом произвёл впечатление на родственников и, выполнив эту достойную миссию, стал таким же бесполезным украшением, как и ямочки на щёчках — ну есть, а толку то что?

После нескольких неудачных интервью она всё-таки устроилась в редакцию популярного журнала, но спасибо следовало сказать не яркой корочке её диплома, а сестре папиного приятеля, которая дружила с женой главного редактора.

На этом удача покинула наивную оптимистку.

Её место в общей комнате было заставлено шкафами так, что приходилось приходить на работу первой и уходить последней чтобы не развлекать сослуживцев акробатическим этюдом — тюлень в горном ущелье.

Целыми днями она сидела в этом закутке и пялилась в свой компьютер в поисках оригинальных гороскопов.

Так Аля Прошина стала Астрой Ирбис, в чём было стыдно признаться даже бабушке.

Редакция жила своей шумной и весёлой жизнью, обтекая Алькин астрологический островок стороной. Она, если хотела, могла слышать разговоры, могла улыбаться чужим шуткам, но сама в разговорах участия не принимала. И не потому, что ей нечего было сказать, и не из-за отсутствия чувства юмора, которое редакторскими очень ценилось, а потому, что очень хорошо себе представляла, как все удивятся, услышав голос невидимки.

Попотев над своими дурацкими текстами первых пару месяцев, Алька решила начать борьбу за место в коллективе и за право на собственное имя. Первым пунктом составленного плана стояло — похудеть.

В некотором смысле пункт этот был предательством идей и принципов самой Али и её единственной подружки Тоськи, с которой она подружилась в универе.

Тося была такой же толстушкой, как и Аля (даже большей) и знала все психологические проблемы лишнего веса. За долгими вечерними чаепитиями они много об этом говорили и договорились до очевидной истины: толстяки, добрее и честнее всех прочих. Прощая себе свою слабость, они прощают всех. Даже тех, кто прощения не заслуживает…

План преображения, словно позорная капитуляция. Поймёт ли Тоська? Простит ли?

Тоська поняла и даже присоединилась.

Годовой абонемент в клуб был серьёзным капиталовложением, но они решили, что, уменьшив размеры, сэкономят на стоимости одежды — все знают, что распродажи — это для худышек.

Девушки так старательно потели, отрабатывая свои расходы, что к концу первого года уменьшились до распродажных размеров и полностью обновили свой гардероб.

Тоська уже нашла свою половину и походы в клуб прекратила. Алька продолжала, добиваясь модельного идеала. Должно быть все отличницы такие — стремятся к цели, забыв ради чего они эту цель выбрали.

Аля о цели своей помнила, но перед последним пунктом её жизненного плана стоял пункт «сделать карьеру в журналистике» и педантичная Алька не могла его перепрыгнуть и заняться последним пунктом — поиском мужчины.

Сегодняшний день оказался таким замечательным потому, что оба пункта соединились в один и пролили на Альку благодать и томительное волнение.

Астрологический закуток уже давно перестал быть островом, а стал вполне себе популярным местом, благодаря бабушкиной выпечке и Алькиным коротким юбкам. Хотелось думать, что больше из-за неожиданно стройных ног, но девушка знала — с бабушкиной выпечкой ни что не может сравнится.

Сегодня, как обычно по утрам, у её стола уже ошивался голодный гений журналистики Степан Широв.

— Где ты шляешься? Кофе уже остыл. Что у нас --">