Джордж Алек Эффинджер - Огонь на солнце

спал две ночи. Я был слегка не в себе. Конечно, Сайду досталась самая легкая часть работы: посиживать в чайханах во время автобусных остановок, распивая мятный чай с местными шейхами, и сплетничать о мародерствующих христианах, мародерствующих евреях и о язычниках-неграх, тоже, кстати, мародерствующих. В общем, что и говорить, он не надрывался. Мне же достались пропахшие мочой улочки, наполненные тучами мух. Я не мог вспомнить, почему мы поделили работу таким образом. Помимо, прочего, это. ведь я должен был стать главой нашей экспедиции. У меня появилась идея найти эту женщину, путешествие устроил я, и, наконец, на все это тратились мои деньги. Но Сайд взял на себя мятный чай и болтовню, а мне оставил… Впрочем, молчу, не буду заводиться. Мы ждали подходящего момента. Солнце исчезло за западной стеной, близилось время вечернего призыва к молитве. Я уставился на Саида, который уже клевал носом, и подумал: врежу-ка и я ему по башке. Но не успел я вскочить с места, как Саид поднял глаза.

— Думаю, нам пора, — произнес он, зевая.

Я кивнул, добавить было нечего. Я снова сел, и Саид Халф-Хадж приступил к делу.

Саид — прирожденный лжец. Наблюдать его в деле — одно удовольствие. Его любимым модификатором был модди Крутого Парня. Когда он его включал, никому не хотелось иметь с ним дело.

Там, в родном городе, Саид считал ниже своего достоинства зарабатывать на жизнь собственным хребтом. Весь день напролет он просиживал в кафе со мной, Махмудом и Жаком. Все делал за Саида мальчишка на побегушках, американец по имени Абдул-Хасан, которому были нужны деньги для оплаты жилья. Саид же только посмеивался, разгуливая в галлебейе, подпоясанной широким черным поясом с хромированными финтифлюшками. Халф-Хадж уделял много внимания внешнему виду. И тог чем приходилось заниматься в этих кишащих паразитами придорожных трущобах, он искренне считал забавой. Я подождал несколько минут и последовал за ним, обогнув угол, в кофейню. Я ввалился туда, весь в грязи и лохмотьях, и занял место в самом темном углу.

Хозяин едва взглянул на меня, нахмурился и Вновь обернулся к Саиду. На меня никогда не обращали внимания. Саид закачивал анекдот; со времени нашего отправления из города я слышал этот анекдот уже десятки раз в его исполнении. Когда Саид перешел к развязке, хозяин магазина и четверо мужчин у дальнего прилавка захохотали. Саид умел вызывать симпатию окружающих. Эта способность была запрограммирована. При правильно выбранном модификаторе поведение и дэдди не имело значения, где ты родился и в какой среде вырос. Ты мог общаться с любыми людьми, говорить на любом языке; в любой ситуации ты мог держать себя в руках. Информация поступала в кратковременную память. При этом можно было стать любой личностью: Рамзесом II или Баком Роджерсом в XXV столетии, стоило лишь вовремя отыскать нужные модди и дэдди.

Саид был грубым и коварным, но вместе с тем и обаятельным человеком, если вы можете вообразить себе подобную комбинацию. Я наблюдал, как хозяин заведения, все еще сотрясаясь от смеха, потянулся за чайником. Он наполнил пиалу Халф-Хаджа, пролив часть на деревянную стойку. Никто не двинулся, чтобы вытереть лужу. Саид поднес пиалу к губам, но вдруг ударил ею о стойку.

— Яа салаас! — взревел он, вскакивая. Мой перстень! — возопил Саид. Массивный золотой перстень, которым он махал перед носом старика добрых два часа, исчез. Перстень был с крупным бриллиантом. — Что с ним?

— Погляди сам! Камень — мой бриллиант — он пропал!

Хишам поймал руку Сайда и обнаружил, что бриллиант действительно исчез.

— Наверное, выпал, — изрек старик с той народной прозорливостью, какую вы найдете только в этих окаменевших от времени деревушках.

— Ясное дело, что выпал! — закричал Саид, ничуть этим не успокоенный. — Но где он?

— А что, не видать?

Саид пошарил вокруг своего места.

— Нет, я уверен, его здесь нет, — простонал он.

— Тогда, должно быть, выпал на улице. Ты, верно, потерял его, когда последний раз ходил отливать.

Саид стукнул по стойке тяжелым кулаком.

— Уже темнеет, а я должен успеть на автобус.

— У тебя еще есть время поискать, — сказал Хишам не слишком уверенно.

Халф-Хадж горестно рассмеялся:

— Камень ценой в четыре тысячи тунисских динаров, а видом — крошечная галька среди миллиона других. В сумерках мне никогда не найти его. Что же мне делать?

Старик пожевал губу и на мгновение задумался.

— Ты --">