Кейт Лаумер - Планета катастроф

Кит Ломер Планета катастроф

1

Я придерживал свой резвый новенький турбоавтомобиль на скорости сто сорок миль в час: дорога, разделяющая два американских штата, могла преподнести любой сюрприз, вплоть до гигантской расщелины. Вглядываясь в полотно шоссе сквозь облака пыли и вулканического смога, я с досадой думал о том, что в Далласе так и не разыскал авторемонтную мастерскую. Но что было делать, если добровольная охрана городов, высокопарно именующая себя Национальной гвардией, усвоила отвратительную манеру сначала стрелять, а потом уже спрашивать, куда и зачем едешь.

Зато я с пользой посетил один спортивный магазинчик, правда, без ведома его хозяина. Но он сам, еще до моего прибытия, успел податься на север. Впрочем, как и большая часть жителей города. Теперь я с удовлетворением вспоминал свой визит в лавку, ощущая в кармане приятную тяжесть «Смит-Вессона» 38-го калибра.

По правую руку высились вулканы, над ними вился черный дымок, предвещающий очередное извержение. Понимая, что так и будет, я держался поближе к безопасной зоне, пролегающей вдоль океанского побережья, между территорией, где раньше находился Новый Орлеан, и мелководным морем, разлившимся на месте северной Флориды. Прежде чем я доберусь до Атланты — а до нее еще шестьдесят миль, — мне нужно решить, куда свернуть: на юг или на север. Север — поближе к Аппалачам, — район сравнительной тектонической стабильности. Но там уже наверняка полным-полно беженцев, а следовательно — проблемы с водой и продуктами, не говоря уже о жилье. Юг — это большой остров, который раньше называли южной Флоридой с ее городами Тампа, Майами, Ки Уэст, и огромная песчаная пустыня, которая всего несколько месяцев назад была морским дном.

Что предпочесть? Мне и раньше нравилось старое шотландское виски, яркое солнце, белый песок пляжей и компания отдыхающих, которая не прочь рискнуть за карточным столом.

Все это я скорее найду на юге, нежели на севере. К тому же поймать по радио танцевальную мелодию можно лишь на Пальмовом берегу. Это как раз то, что держит меня в форме. Если наша Земля развалится — черт с ней; пока я жив, я распоряжусь собой так, как мне нравится.

Я взглянул на экран-карту, что была в моем автомобиле. Так… Неподалеку — городок, скорее даже поселок. До катастрофы его население составляло тысяч десять. Да это и к лучшему. Большие города начисто разграблены.

Время близилось к вечеру. Солнце — злобный огнедышащий шар — мрачно высвечивало трещины и вздыбленные глыбы асфальта, которые были когда-то тротуарами. Кое-где улицы перегораживали баррикады: рухнувшие стены домов, кузова автомобилей, кровати, мешки гниющей картошки. Особенно пострадал центр города: не сохранилось ни одного здания выше двух этажей. Картина была такой, словно последняя океанская волна, достигшая городка, докончила дело, начатое землетрясением и пожаром.

Отъехав на три квартала от главной трассы, я увидел то, что искал: жалкую улочку, которая зачахла еще до катастрофы. Вдоль тротуаров тянулись дешевые бары, ломбарды типа «последняя надежда», комиссионки, завлекающие ржавыми револьверами, сломанной мебелью и пачками истрепанных порножурналов. Попадались вывески, предлагавшие «чистую постель этажом выше», и далеко не чистые кафе. Возле продуктовой лавочки из тех, что вмещают не больше двух покупателей одновременно, я снизил скорость.

Остановившись, я подождал некоторое время, пока осядет густая пыль, и только после этого откинул верх машины. Натянув респиратор, я выбрался, разминая затекшие ноги. Когда-то, судя по вывеске, в лавочке можно было быстро перекусить. Теперь вывеска болталась на одном шурупе и отчаянно скрипела при порывах ветра. Издалека донесся глухой звук: похоже, кирпичная стена рухнула на толстую подушку пыли. В ответ вся пыль в округе поднялась и закружилась в воздухе. Оседая, она разбегалась по земле кругами, словно рябь по воде.

Вдруг улица вздыбилась и стала наступать на меня. Я упал. В полуметре от моего носа выросла глыба бетона, каскадом посыпался щебень, всего в двух шагах возник террикон сырой красной глины. Все сопровождалось грохотом, как при артобстреле. Тротуар подо мной брыкался, как необъезженный жеребец. Взбешенная улица то вскидывалась, то коварно ускользала, скрипя при этом подобно мелу на огромной школьной доске. Я поднялся на четвереньки и сделал усилие, чтобы отползти в сторону. --">