Андрей Андреевич Тунгусов - Гномьи легенды

Предисловие.

Харальд вернулся в свою комнату из зала Предков, аккуратно закрыв за собой дверь. Каждый раз после разглядывания экспонатов он чувствовал в себе силы свернуть горы. И злость, способную расплавить ледяные шапки этих самых гор. У предков было все, чтобы основать новый клан и сделать его процветающим. Например, мифрильный скарабей, на которого так не любил смотреть Харальд. Казалось, даже спустя два с половиной тысячелетия он шевелит лапками и хочет найти мифрильную жилу.

Или величайший молот первого вождя, которым он размозжил голову некроманта, посягнувшего на первое поселение клана. Именно в его честь Харальда и нарекли. Считалось, это имя приносит удачу.

Или невероятный двуручный меч далекого предка юного дварфа. Великий рудознатец Стобратте умудрился погнуть клинок, скованый ему в подарок своим лучшим другом – вождем Харальдом Первым. На гномьей памяти Стобратте – единственный мечник с двуручным мечом. Остальные предпочитали или топоры, или молоты.

Все это было у основателей клана Танцующего Медведя, и все это помогло им найти отличную гору с богатыми залежами руды. Это же их и погубило – слишком легко они добились своего. Глубокие шахты, блестящие победы, союз с эльфами…

Зал Предков не сохранил доспехов Фрейи, повелительницы медведя. Бьорн, ее ручной медведь, занял достойное место в гномьем фольклоре.

Не было в музее и кинжалов Зейна, ловкого гнома, который в свое время смог обокрасть нескольких некромантов и даже, по слухам, саму смерть.

История не сохранила эти артефакты, как не сохранила она и посох Махаллат – единственного некроманта в гномьем роду. Их сохранила лишь память да бумага книг.

Молодой гном подошел к сундуку с книгами, задумчиво перебирая мягкую бороду. Хотелось до смены что-то почитать, но что?

История пороха? Разбор винтовок? Альбом с топорами? Грубые пальцы чутко скользили по корешкам книг, не решаясь остановиться на чем то, пока не дошли до самого потрепаного корешка. Пора уже переплести эту книгу – она зачитана до дыр. “Гномьи легенды”. Истории о молодом мире, который жил сам и давал жить другим.

Вытянув любимую книгу, Харальд утонул в ней, не желая возвращаться в этот современный мир.

Глава 1. Харгас.

Воин сидел, прислонившись спиной к дереву. Кровь понемногу сочилась из раны на лице, заливая рыжую бороду.

Усталые руки еще помнили взмахи битвы, периодически непроизвольно сжимаясь в кулаки.

– Харгас, подымайся.

Десятник потерянного десятка подошел к своему последнему бойцу.

– Пора идти дальше – эльфы не будут ждать, – проговорил десятник.

– Иду, Тексен, – ответил дварф. – Но почему ушастые решили напасть на наш патруль?

– Этот вопрос мы передадим нашим старейшинам, и они выбьют ответ на него из предводителей эльфьего племени! – ответил Тексен-десятник и рассмеялся. – Стереотипы преследуют нас даже в тренировках! Подымайся уже, пора тренажеры убирать.

Рощица вокруг дварфов была усеяна такими же дварфами, также беседующими после тренировки хирда. Тут и там слышался смех, вскрики и похвальбы – каков был удар топором и каков блок щитом.

Покряхтывая, Харгас встал и поплелся за десятником, который как раз собирал свой "погибший" десяток, костеря их за неуклюжесть и нерадивость, которая привела к тому, что десяток Тексена, почти полностью "вырезанный", стал дежурным по сборке манекенов и тренажеров.

– Ну и как ты умудрился морду раскровить, умник?

– Так поскользнулся на траве, да и лбом боднул Валеаса. Кто ж знал то, что у него на броньке заклепка оторвалась и торчит? – вздохнул Харгас, вытирая глаз.

– Эх ты, увалень, – добродушно пожурил молодого дварфа десятник. – А если б без глаза остался? Лучником бы стал?

В ответ Харгас лишь еще раз поскользнулся да буркнул:

– Был б как дед, в честь которого меня и назвали.

Спустя пару часов, уже в своей избе, выстроенной на дворе родителей, Харгас глядел в потолок, потирая рану на лице – чесалась она ужасно. Да еще и грозила остаться шрамом на всю жизнь, напоминая о плохом выборе сапог для битвы в лесу. Поглядывая то на потрескавшийся из-за плохой строительной смеси потолок, то в окно на плывущие облака, дварф уснул. Снилось ему не пойми что, но зато – доброе и ласковое.

Утром один из первых лучей солнца скользнул в открытое окно и застыл на носу молодого дварфа, потихоньку смещаясь к его глазу и угрожая пробудить Харгаса от сладкого сна. Впрочем, ему это --">