Александр Прибылов - Один день Весны Броневой

осматриваться — в столице он не впервые, но на Казимском вокзале еще не бывал.

А вот Вешке смотреть по сторонам было больно. Знакомый вокзал, знакомый перрон, а все стало другим. Вместо многодетной яркой шумной толпы, молчаливый поток в одноцветной военной форме. Даже миряне потускнели, поменяли чемоданы на заплечные мешки — в столицу съезжались мобилизованные и командированные.

— Пошли, народу меньше уже.

Летчик кивнул. Они зашагали в поредевшей колонне прибывших к выходу с перрона. Ладный высокий летчик с изуродованным лицом и невысокая корноухая девушка с расчерченным шрамами лбом в шинели рядового состава не по размеру, но с командирским погоном. На них поглядывали. Коротко, ненавязчиво. Около здания вокзала их остановили.

— Комендантский патруль, — козырнул Вешке усатый немолодой линком с повязкой и стопкой военных книжек в правой руке, за его спиной замерли двое бойцов с такими же повязками. Винтовки за плечами топорщились штыками. — Предъявите документы.

Весна расстегнула шинель и, ежась от холода, полезла в нагрудный карман войнерки. Светан тоже потянулся к вороту реглана, но начальник патруля вновь козырнул с кадровой четкостью: — Вы свободны, товарищ линком, — и уткнулся в чье-то предписание. Семеро военных и мирян с завистью разной степени посмотрели на летчика.

— Тебя подождать? — нарочито громко спросил тот.

— Нет, все равно в разные стороны, — улыбнулась девушка авиационному бунтарству. — Выйдешь на площадь, сразу направо в подземку и до станции Шклова. Там только один выход…

— Дальше дорогу найду! Спасибо. И удачи тебе, — протянул руку раскрытой ладонью вверх. Пожатие оказалось стремительным и одновременно бережным. Порывисто развернулся и зашагал к арке вокзала…

— Линком Бронева? — очередь до нее дошла минут через десять. За это время начальник патруля успел отпустить семерых задержанных для проверки. Только один ушел с взысканием. Зато из иссякшего потока приехавших были выдернуты еще двое.

— Да.

Усатый линком кивнул бойцу справа, тот резво, почти бегом поспешил куда-то внутрь вокзала.

— Почему не по форме одеты?

— В военлечебнице не нашлось соответствующей формы по размеру.

— Ясно, — протянул командирскую книжку и предписание, козырнул. — Подождите, пожалуйста, здесь. За вами сейчас подойдут.

— Хорошо…

Не подошли, подбежали. Краснощекий подтянутый нарядник с фиолетовыми петлицами и околышем фуражки уцепился взглядом, вскинул руку к виску.

— Нарядник госбезопасности Вязов. Ваши документы, пожалуйста…

Этот бумаги просмотрел быстрее, хотя видел в них явно больше патрульного. Так же вежливо, отдав честь, вернул.

— Приказано доставить вас известному вам лицу. Прошу следовать за мной.

— Есть…

Нарядник усадил ее на заднее сидение черной, чистой до блеска Эски, сам сел впереди с шофером. Ехали молча. Мимо убранных в опалубку памятников, возводимых баррикад, мимо давно потухших развалин, шагающих куда-то колонн в шинелях или мирных пальто… Только почувствовав на губах соленую горечь, Весна поняла, что плачет. Прикусила кулак, чтобы не разреветься. Справилась с собой только на воротах Детинца.

Кабинет отца встретил теплой темнотой и запахом, почему-то напоминающим о сдобе. Она щелкнула выключателем в прихожей. Повесила шинель на вешалку-стойку и прошла во вторую комнату… Свет зажигать не стала, села на диван и закрыла глаза. В голове было пусто.

Разбудил щелчок замка. Мягкие, очень знакомые шаги. Человек за полуприкрытой дверью замер.

— Пап, я не сплю, — голос дрогнул.

Потом они долго стояли обнявшись. Крупные руки теребили и гладили ее вновь отрастающие волосы, осторожные пальцы касались шрамов на лбу, а она плакала в широкую грудь — после контузии слезы у нее получались быстро и легко — и шептала: «Папка…»

Еще позже, грея руки о бока чашки с горячим душистым чаем рассказывала, про молодца мехвода, расстрелявшего из автомата оглушенных швейских десантников, промолчала про убитого снарядом Мушкова, похвасталась тем, как командир стрелковой дивизии сетуя на неразбериху положил ей на грудь кругляш наградного знака «За боевые заслуги», поведала про единицы выживших из ее батареи, про утомившие, но «такие смешные» последствия контузии. Слушала про названных братьев, один из которых воевал совсем рядом и сейчас вдруг перестал писать. Про бабушку, на --">