(The Very Hungry Caterpillar) - Тигр и Дракон (СИ)

1

Такой стук означал только одно: смерть. Вот Анкатэш и засуетился.

Пока слуга замком на двери скрипел, пока кованые сапоги по деревянному настилу грохотали, пока по-змеиному шипящий голос официальный приказ зачитывал, он успел главное. Одного сына отправил за купеческой бляхой, второго — за тюрбаном церемониальным, жену — за подложными ассигнациями. Сам пока свежие штаны натянул, сверху синий сюртук шервани с петухами напялил и даже серебряным атласом пузо подпоясал. Помирать, так хоть нарядным. Так что конвой он встречал уже во всеоружии: подштанники чистые, бляха на груди что твой зуб золотой блестит, уличительные бумажки в лампаде догорают.

Так и взяли его, тепленького. Аккуратно, даже тюрбан не сбили. По улицам ночным вели в тесном кольце, так что Анкатэш, кроме сапог, жевательным табаком заплеванных, и не видел ничего. Да и что было стараться? Разве не понятно, куда его ведут? Говорила ведь Пуджа: не тяни тигра за хвост. Поймут. Посчитают. Расходы с доходами сверят. А он все хитрил, нет-нет да и продаст мешочек порошка в обход государства. Ну все. Дохитрился.

Вот камни под ногами сменились песком. Вот ровный песок разбился ступенями. Вот и ступени разгладились в полоску грязно-бурой глины. А дальше — скрип открывающейся двери, пинок в зад — и темнота.

«Обделаюсь, — грустно подумалось Анкатэшу. — Как пить дать обделаюсь». Зря он добавку упмы на ужин потребовал, эх, зря. Но ведь вкусно-то как было. Кус-кус томно перекатывался на языке, семечки граната сладкими фонтанчиками лопались на зубах, острота чили перехватывала горло, и все уравновешивала кислинка мангового маринада… Анкатэш аж зажмурился.

Из глубин чревоугоднических грез выдернули скрежет и шипение. В середине комнаты зажгли лампаду.

Лучше бы не зажигали. От вида женщины, сидящей на подушках, перебирающей документы, разложенные на низком столике, бросило в пот. Снова вспомнилась лишняя порция упмы, только теперь она безошибочно просилась наружу, правда, еще не определившись, в какую сторону податься.

Утирая лоб, Анкатэш тужился, вспоминая уважительные слова на мхини, но кроме детских стишков про сколопендру и срамного анекдота про осла в опочивальне махараджи ничего в голову не лезло. Оказалось, и не надо было.

— Мои извинения за столь поздний вызов, многоуважаемый Анкатэш Яджур Индрапраштра, — обратились к нему на хапхи с небольшим акцентом.

Скрипучий голос заставил просесть, а собственное имя полоснуло плетью по ребрам. Что там нынче за государственную измену? Еще в прошлом году четвертовали. Сейчас уже, поди, что-нибудь новенькое придумали.

Анкатэш сглотнул липкую слюну.

— Спешу служить великому махарадже днем ли, ночью ли, прекрасная советница Нала.

Водянистые глаза посмотрели на него с усмешкой. На прекрасную обиделась? Да уж конечно, не сахарный тростник. Лицо тощее, кожа — тряпка половая, носом горбатым хоть поле паши. От того, что в прорезях золотого сари проглядывало, упма еще сильнее в желудке трепыхалась. И глаза эти белесые — просто душу выворачивали. Так прабабка Анкатэшева смотрелась бы, если б ее кто надумал из склепа выкопать да в шелка и каменья обрядить. Разве что прабабка Анкатэша добрейшая была старушка, четвертовать бы никого не приказала. А эта — запросто. Говорили, не просто ведь умна карга старая — ведьма.

— Да ты присаживайся, многоуважаемый, не стой там, словно тебя к двери гвоздями прибили.

Жест костлявой руки, указующей на подушки, был приветливым, нок двери гвоздями прибили отдавалось в голове слишком гулко и пытошно, так что к предложенному месту Анкатэш ковылял с приседаниями, словно в жижу на каждом шагу проваливаясь.

Сколопендра пошуршала документами.

— Купец второго ранга… золотая бляха за рвение… двенадцать лет безупречной службы во славу великого махараджи и на процветание прекрасного Джагоррата… Ты, многоуважаемый Анкатэш, пример для подражания. — Водянистые глаза уставились на него, как жаба на муху. — Сколько же из этих двенадцати лет ты торгуешь через портал?

Анкатэш так и рухнул на подушки. Ну вот и все. Прощай, Пуджечка.

— Пять.

Сколопендра поджала губы.

— Вот и поведай мне обо всем, что видел за эти пять лет по ту сторону портала. Слухов много, а мне правда нужна.

Анкатэш кивнул обреченно:

— Я… я…

Водички бы. Слова так и стряли.

— Не робей. Я --">