(The Very Hungry Caterpillar) - Тигр и Дракон (СИ)

помогу. Какая, скажем, погодка сейчас в славной империи Тян-Цзы?

Анкатэш так и вылупился. Чего это она про погодку завела? Зубы заговаривает? Так ведь он и по-хорошему все рассказать готов. Все-все. И даже подельников своих поименно перечислить. Кривозубый Гаджур ему в прошлый раз три фальшивые монеты подсунул, пусть теперь, гад, на соседней дыбе покорячится. Для справедливости.

— Знамо как, благородная советница, холодно.

— Очень?

Да к чему это все? Привели пытать — так пытайте, чего светские беседы водить? От досады Анкатэш даже охрабрел:

— Да дрободан, благородная, хоть слону в хобот лезь. Ссанье так струей в воздухе и застывает.

Сказал и устыдился советницы. Все-таки дама, хоть и сколопендра. Та бровью не повела, а туалетных признаний вообще как будто не услышала.

— Слону в хобот, значит, — задумчиво сказала. — А что, водятся?

Анкатэш снова замешкался. К слону-то она чего привязалась? Считает, что в хоботе контрабанду запортальную провозить можно? Так ведь не входит. Проверял.

— Откуда ж им там взяться, благородная? Местная-то вся животинка мехом отделана. Мой на пути домой дрожмя дрожит, товар так и сыпется.

Посмотрел искоса. Вдруг поверит?

Сколопендра молчала, делая отметки на своих бумажках.

Анкатэш сидел, не шелохнувшись. Наглый комар, который кружил вокруг него с самого начала разговора, примостился, наконец, на запястье и теперь упивался с наслаждением. Анкатэш его не отгонял. Чего уж там. Кровопускания посерьезнее ему не избежать. Пусть хоть кому-то на пользу.

Голос советницы заставил подпрыгнуть, спугнув комара.

— Как же одеваются местные в такой холод?

Решив больше вопросам не удивляться, Анкатэш напряг память:

— В рубахи из овечьей шерсти. Штаны вязаные. Платки на голове теплые.

— А знать в чем ходит?

— Туники у них… нет, не туники… сюртук вроде нашего шервани, только в пол. Платье, что ли. Ну и плащи меховые.

— Оружие какое предпочитают?

На этом слове комната словно вздохнула. Анкатэш замер. Прислушался. Нет, не комната сопела. Кто-то третий в углу был. Незримый. Но от этого еще более жуткий. Тот, ради кого весь этот фарс с глупыми вопросами и разыгрывался.

Хотелось поежиться, но было страшно. Гадкий комар снова устроился кровопийничать, только теперь хозяйствовал у Анкатэша на потном затылке.

— Оружие… У стражников пики и алебарды видел. Из лука много стреляют. У охраны королевской палки какие-то зеленые. И мечи. Тонкие, длинные, прямые. Не по-нашему дерутся, не по-простому. Все с вывертами.

Снова вздох. Зверь там у нее прикованный, что ли?

Сколопендра невозмутимо с бумажками проконсультировалась.

— Верхом ездят?

— На лошадях. Верблюды имеются. Двугорбые.

Пот из-под тюрбана стекал за прямой ворот шервани, щекоча шею. Комар, обнаглевший до безобразия, уселся Анкатэшу прямо на кончик носа, маяча перед глазами бесстыжими крыльями.

Сколопендра отложила бумажки:

— А император?

Тишина. Словно тот, в углу, при этом слове дыхание задержал.

Сколопендра придвинулась:

— Про императора, многоуважаемый, что сказать можешь?

И тут словно прозрел Анкатэш. И кто в углу раненым тигром бился понял, и зачем вопросами дурацкими его мучали. Не казнить его сюда привели, не пытать. Не преступник он тут — надежда последняя. Ох погоди, Пуджечка, имущество, нажитое честно и не очень, распродавать. Вернется твой Анкатэшик - здоровее прежнего.

Первым делом он с удовольствием шлепнул зарвавшегося пискуна, злорадно размазав кровавое тельце по ладони. А потом устроился на подушках поудобнее.

— Видел его всего раз, благородная, на площади перед дворцом. В золоте да шелках. Платье от шеи до пят все скрывает. Даже рук не видно. Лицо и то цацками блестючими прикрыто. — подумал и добавил: — Суровый, говорят. Головы рубить любит.

Сказал, и в угол глазами скосил. Жалко. За что ж его так, бедолагу?

Сколопендра этот его взгляд заметила и не одобрила.

— Едят что? — спросила она строго.

— Рис. — Анкатэш почесал в затылке. Говорить или не говорить? — Корову жрут.

Сопение в углу стало угрожающим. Сколопендра и то поморщилась:

— И это весь разносол?

— Да нет, вроде много всего другого. И гадов морских едят, и рыбу сырую, и даже специи свои имеются… но все какое-то… — Анкатэш попробовал найти слова понежнее, но в конце выпалил: --">