Владимир Валериевич Стрельников - Ссыльнопоселенец (СИ)

Стрельников Владимир Валериевич Ссыльнопоселенец

Солнечная Система, Луна, Порт «Доусон», казармы морских пехотинцев

04:30 по Гринвичу, понедельник, 18 февраля две тысячи хрен знает сколько сотен 83 года

— Лар, просыпайся, — я укусил за ухо красивую, коротко стриженую шатенку. — Скоро подъем. Тоша, утренний свет. — И мой домашний искин зажег плазменную панель на стене. Легонько дунул морской ветер, с легким запахом йода, водорослей и тропических цветов. Черные скалы и черный песок гавайского пляжа, белую пену на песке осветили первые лучи Солнца. Красотища, блин, жаль только, до отпуска еще полгода.

Вообще, можно с искином и через нейросеть общаться, коннектор я уже надел, но нет желания. Хватит того, что несколько минут разбирал пришедшую почту и читал утренние газеты. Впрочем, хочу я того, или нет, но мой искин отправляет мне данные о радиационной и метеоритной обстановке на поверхности Луны, солнечной активности, сбоях и авариях во внутренних помещениях порта, и самое главное, всю информацию о моем отделении и всю, обязательную для меня информацию о нашем сторожевике, корвете «Осмотрительном», пришедшую на мой адрес тогда, когда меня не было в сети. Чином я не очень вышел, чтобы планы командования знать, но о своем заведывание должен знать от и до. Но при этом я совсем не обязан быть в войсковой сети в законный выходной, а во время секса снять коннектор сам бог велит, а то выплывет запись самого интересного в сети. Есть шутнички в космофлоте. Плюс еще состояние личного счета, курс доставшихся в наследство от троюродного деда, крохотного пакета акций «Газпрома», и пару раз в день данные с приборов своего древнего коллеги, из моего дома в Нукусе. Дом старый, получил в наследство все от того же троюродного деда, ИИ там фактически старый древний компьютер. Программа древняя, медленная, но менять не хочу. Работает, и ладно, если нужно, то Тоша и отсюда что нужно сделает, если уж Старик не справится. А ровно в семь часов на коннектор придут обновленные данные из нашего батальона и с борта «Осмотрительного». Все, служба начнется, хочу я или нет, но придется работать с нейросетью. Не люблю, правда, работать с сетью не в боевом режиме. Все эти графики, схемы, таблицы, которые всплывают в периферийном зрении, и постоянно меняются, зудение голоса в ухе. Предпочитаю работу с голомониторами, хоть и устарели окончательно они уже года три как тому назад. Но я вообще ретроград, если честно.

— Мррр. Обломист, мы же только как заснули! Как вы в пехтуре умеете обходиться двумя часами сна?

Лара почти проснулась, приподнялась на обычно очень узкой для двоих кровати, и, закинув сильные и красивые руки за голову, потянулась. Легкая простынь слетела с ее великолепного тела, и две высокие груди вызывающе уставились в зарешеченные плафоны светильников. На запястье правой руке сверкнул золотом разъем коннектора.

— Лар, не надо меня провоцировать, я живой и очень ранимый! — ну да, я живой морпех. И вид прекрасной обнаженной девушки напрочь забивает мозг гормонами и мешает спокойно думать. Именно потому я постоянно бужу свою девушку за два с половиной часа до общего подъема. Впрочем, есть еще одна причина. Лара Саймон — штурман-лейтенант нашего ЗКП, то есть запасного командного поста форта «Доусон», а я всего лишь капрал, командир отделения морпехов-десантников. Тупой гоблин-штурмовик с подготовкой пилота малоразмерных судов и еще десятка необходимых современному пехотинцу воинских специальностей. Но не офицер, для того, чтобы получить звездочки на погоны, нужно не только серое вещество мозга, но и серьезные деньги и протекция. Просто так в тот же Вест-Пойнт или в Рязанское десантное не поступишь, конкуренция на старой Земле дикая. Офицерские звездочки — это совсем не обязательно тяжелая служба, это скорее всего мягкое кресло и непыльная работенка на матушке-Земле. А потому не стоит офицеру светиться, выходя прилюдно из каюты капрала. Тем более капралу совсем нечего делать в офицерской каюте. Ни к чему подводить любимую девушку. Хотя начальство и знает, но все одно, традиции есть традиции. Ладно, хоть комбез у нее гражданский сейчас, по полной форме она никогда в моей каюте не останется.

— Ты порой несносен, Матвей! И почему я с тобой связалась? — Простыня вообще улетела на пол, и на прохладный бетонопластик опустились две точеные ступни. Соответственно, ступни --">