Радомира Берсень - Хижина дяди Сэма

Радомира Берсень Хижина дяди Сэма

– Корин, Сандро, немедленно домой!

Они вбежали, минуя мать, влажные и веселые.

– Ох, какие же вы грязные! – Покачала она головой и нахмурилась. – А ну марш к огню! И переоденьтесь!

Лиенна суетилась, стараясь поскорее закончить с ужином. Мирная картинка домашнего уюта дополнялась приступами хихиканья у детей, которые возились в теплом углу.

Лиенна стала накрывать на стол, застучала грубая посуда, густо и приятно запахло жаренным мясом. Но садиться было еще нельзя. Надо было дождаться Харрена, поэтому дети нетерпеливо перебирали пальчиками по краю стола, стараясь отщипнуть кусочек мясца. Лиенна нетерпеливым жестом отогнала их и велела пока поиграть. Ей тоже ужасно хотелось есть, но семья не имеет права садиться за стол, пока не сядет глава семьи. Таково правило.

Вскоре в жилье неторопливо вошел отец семейства: крепкий крупный мужчина, с рано замазавшей его волосы сединой. Его тускло-белое лицо было покрыто брызгами грязи. Отряхиваясь от воды, он топтался на пороге, стараясь не разносить грязь дальше. Плотно закрыв вход, он шумно вздохнул и неторопливо прошествовал к огню. Лиенна сразу заметила, что руки его пусты и погрустнела.

– Не повезло сегодня. – Харрен тяжело опустился на грубый табурет и начал пыхтеть в усы, пытаясь отдышаться. – Ушел. Силок порвал и ушел. Видно, матерый был олень. Жаль.

Это означало, что всю эту ночь Харрен будет чинить силок или мастерить новый. Опять не отдохнет. Лиенна обняла мужа за плечи и прижала к себе его голову. Он принюхался и поморщился:

– Опять козлятина? Никак не могу привыкнуть к этой вони. Лучше уж кролика съесть.

– Милый, ты прекрасно знаешь, что кролик маловат для нашей семьи. – Лиенна поцеловала его в макушку и стала, не торопясь, расставлять посуду. Подбежали дети, с веселыми возгласами повиснув на отце. Он сурово рыкнул на них: «ох, заверчу, закручу, заброшу подальше», дети завизжали, а лицо Харрена подернулось веселыми морщинками. Наконец, все сели за стол. Ели обстоятельно, быстро, но не торопливо. Закусывали грубым домашним хлебом, в котором попадались травинки. Харрен, после каждого куска трубно вздыхал. Затем не выдержал и заговорил:

– Не поймал сегодня оленя. Это значит мне нечего нести Цветным Господам. А вдруг они нас выгонят из дому? Надо обязательно сегодня силки починить.

Лиенна мягко коснулась его руки и ободряюще улыбнулась:

– Милый, давай сначала поедим.

Они снова принялись за трапезу, но Харрен все никак не мог успокоиться:

– Если я и завтра не добуду оленя или лань, мы окажемся без дома. А помнишь, что было с Донджерами на той неделе? Их сожгли заживо прямо в доме, всю семью. Вместе с детьми.

– Милый давай не будем при детях. Да и что с того? Они заслужили это, потому что позволяли себе выступать против Цветных Господ. Вспомни, как они уверяли, будто это Цветные Господа когда-то были рабами и нужно им напомнить об этом. А эти их странные речи о равенстве и общих правах? Но это же смешно! Цветным Господам принадлежат города, а нам – эти домишки. Разве этого недостаточно? У нас есть огород. Лес рядом. Мы не голодаем.

– Угу, – буркнул Харрен, шумно прихлебывая жидкий соус, в котором трав был явно больше, чем овощей.

– Они даже милостиво дали нашим детям право учиться в школах вместе с их детьми.

– Угу, – вздохнул Харрен, – сидя на полу, под ногами у маленьких Цветных Господ, чтобы легче было пинки получать.

– Замолчи!

Лиенна от испуга даже подскочила, прикрыв рот рукой. Затем, почему-то оглядываясь, дошла до двери и выглянула наружу. Там все еще уныло топтался дождь и серое небо не обещало никаких перемен. Она побледнела так, что ее нежно-белая кожа приобрела мраморный оттенок. Снова сев за стол, женщина укоризненно посмотрела на супруга и взяла в руки вилку с гнутыми в разные стороны зубцами. Харрен почувствовал себя неловко и решил исправить ситуацию. Откашлявшись, он обратился к детям:

– А ну-ка, сорванцы, расскажите, чему вас сегодня учили? Надеюсь, я не зря отдаю за вас корзину овощей каждую неделю?

– У нас была матитика. – Весело сообщила Корин, болтая ножкой и ковыряясь в грубом мясе. – Это когда считают. Мы учились считать.

– Вот это даа! – Обрадованно протянул Харрен и даже отложил вилку. – А ну-ка, посчитай.