(kirillpanfilov) - Француженка (СИ)

улыбке. На листочке небольшое стихотворение обо мне и признание в том, что посетителя зовут Альберт. Это слишком необычно, но я ему верю. Я гляжу, спрятавшись за занавеской, и провожаю глазами светло-сиреневый «пежо».

Потом возвращаюсь за стойку и достаю свои записи. У меня появилась ещё одна работа: я перевожу с французского рассказы современных писателей. Это получилось случайно: я разговорилась с одним из посетителей, а он оказался редактором в небольшом издательстве. Рассказы совсем маленькие, на один вздох, мягкие и будоражащие, как тяжёлый занавес в театре, когда заблудился и чуть не вышел на сцену,— в них много парадоксов и грустной любви. Когда посетителей нет, я читаю их вслух. Когда я перевожу, я пишу от руки, чтобы ещё сильнее их почувствовать.

С Альбертом мы переписываемся до утра. «Я ведь немного волшебница, или ведьма, это как посмотреть». Я написала это во втором часу ночи. «Отлично, я всегда знал, что заведение так называется неспроста». А я-то думала, он перестанет мне писать, когда узнает. Я рассказываю ему свои истории, очень осторожно, но у меня покалывает в кончиках пальцев, и я понимаю, что всё будет хорошо. Он пишет в ответ, но ещё больше слушает. Даже в паузах по десять или двадцать минут, когда я торопливо пишу и ошибаюсь поминутно от спешки, я ладонями, и щеками, и лопатками чувствую, как он меня слушает в кромешной тишине ночи. «Я начал заниматься китайским языком. Если вы не против, я буду брать у вас консультации». Ещё бы я была против. Я ложусь спать только тогда, когда звёзды растворяются в светлеющем небе.

========== 17 апреля, тёплый полдень ==========

Солнце светит так ярко, что улыбаться хочется просто так, и я иду, вполголоса напевая что-то из своих наушников на французском, легковесно и нежно; мимо, вытаращив глаза, пробегает кошка, возбуждённо говоря что-то на своём кошачьем; машины на перекрёстках тормозят как-то неуверенно, а всё потому что юбки и платья у девушек по-весеннему короткие, по-настоящему весенние, легкомысленные. И неожиданно пахнет свежераспиленным деревом — я прикрываю на мгновение глаза, вдыхаю полной грудью. Я всего лишь иду мимо строительных лесов рядом со свежим магазином, но этот запах покоряет меня.

Мы с Элен всегда жалели, что нет фотоаппарата для запахов, потому что обе могли замереть посреди улицы и делиться впечатлениями друг с дружкой — на кончиках пальцев, бессильно описывать, растерянно рассматривать, откуда аромат. Свежераспиленное дерево — это производит почти такое же впечатление, как запах летнего дождя, или запах розы, которую окатили брызгами воды, или хлеба только из пекарни. Я вдыхаю и иду дальше, улыбаясь, и тут меня осеняет: я звоню нашему хозяину кафе и, пробиваясь сквозь звуки его возлюбленной гитары и женские голоса на фоне, обещаю устроить выставку фотографий подруги в нашем кафе. Хозяин вопит, что я гений, обещает оплатить все расходы, и я разворачиваюсь и торопливо иду домой. Фотографий, которые наснимала Элен, у меня залежи: тонны, горы, их просто космически много. Там и я, и не только я, и совсем не я, но я точно знаю, какие выбрать, чтобы напечатать большими и красивыми.

Дома, сбросив только ботинки, я сижу в уличной одежде за компьютером, набираю побольше, с сожалением отбрасываю половину, иначе мы уклеим все стены фотографиями, и тут же бегу, неправильно завязав шнурки, в фотомастерскую. Там мне неторопливо объясняют, сколько это будет стоить; я машу рукой и на всё согласна, но вот только ждать почти два часа, пока они зарядят бумагу, напечатают, обрежут края, наклеят по моей просьбе на листы тёмно-синего картона.

Пока в мастерской колдуют с фотографиями, я выхожу на улицу, поправляю шляпу и щурюсь на лужи, рекламные щиты и непривычно довольных людей; покупаю себе хот-дог и кофе в большом коричневом стакане с нарисованной девочкой из аниме. Нахожу тихую аллею, разуваюсь и забираюсь с ногами на приземистую жёлтую лавочку. Уплетаю булочку, запиваю обжигающим кофе и рассматриваю свои босые ноги, которые кажутся неприлично загорелыми для апреля. Лавочка ещё хранит свежесть мартовских ветров, и воздух небрежно-прохладный, когда шарфик ещё может быть не лишним; но мне от кофе и мыслей так тепло, что я просто улыбаюсь всем подряд, а когда на меня смотрят с недоумением, смущаюсь, но через секунду уже забываю о таких глупостях.

Удивительно!

--">