Иван Андреянович Филатов - Как пришло понимание того, что такое идея и других вопросов, связанных с обретением человеком способности создавать идеи? Послесловие к статьям, опубликованным ранее

Иван Филатов Как пришло понимание того, что такое идея и других вопросов, связанных с обретением человеком способности создавать идеи? Послесловие к статьям, опубликованным ранее

1. Введение

Предметом рассмотрения данной статьи является попытка восстановления в своей памяти некоторой последовательности мышления при формировании понятий, относящихся как к методологии возникновения Новизны, так и к тем факторам, которые обусловили возможность ее осуществления. А именно:

— что такое идея и как она возникает,

— социум и та роль, которая ему отведена в процессе создания Новизны;

— каким образом осуществляется взаимосвязь между социумом и человеком способным продуктивно мыслить;

— бытие социума и человека, единая методология возникновения Новизны;

— возникновение у человека способности генерировать идеи как инициирующее начало к тому, чтобы начать учиться говорить;

— бытие как то, что находится в истоке возникновения всего сущего;

— те опасности, которые связаны с использованием Интернета.

Дело в том, что «тонкости» ходов нашего собственного (продуктивного) мышления есть неопределенности обнаружения и выражения того, что находится на грани между бессознательным и тем, что доводится до сознания, но доводится с большим трудом, то есть, находится на грани понимания. Попытаемся восстановить, какими зигзагами следовало наше мышление, чтобы выйти на единую методологию возникновения Новизны и на те истоки, которые дали возможность ей проявиться в ходе цивилизационного развития общества.

(Чтение данной статьи вполне совместимо с ознакомлением с текстом предыдущей статьи «Что интересного, а попросту, нового, на мой взгляд, было обнаружено в процессе написания текстов о том, что такое новизна и как она возникает? (Путеводитель по Статьям, опубликованным ранее»).

2. Исток вопроса о структуре идеи

Скорее всего, можно было бы согласиться с тем, что все началось с вопроса, заданного Н. Заболоцким в стихотворении «Некрасивая девочка»:

«……………..что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?».

Если наличие феномена красоты никем не отрицается, то тогда возникает вопрос, каким образом проявляется восприятие красоты психикой и умом человека?

Первым делом, восприятие красоты сопровождается возникновением чувства интеллектуального удовольствия от акта ее созерцания. Иначе бы мы не стремились к красоте, даже той, которую мы видим (или слушаем) не в первый раз.

Вот это стремление воспринимать красоту одного и того же произведения многажды наталкивает на ту мысль, что,

— во-первых, мы что-то не восприняли своими чувствами и не поняли умом в этом произведении;

— во-вторых, данное произведение затронуло какие-то струны нашей души,

— и в-третьих, у нас все же осталось желание почувствовать и понять что-то заложенное художником в данном произведении искусства.

Вот отсюда, из вопроса, так что же все-таки заложено художником в своем произведении искусства, естественным образом возникает вполне обоснованное подозрение в том, что таковым, заложенным, является какая-либо идея, уже прочувствованная художником и способная быть выраженной то ли на полотне, то ли каким-либо другим способом: вербальным, музыкальным, пластическим и т. д. Иначе говоря, только руководствуясь — пускай и на бессознательном уровне — какой-либо идеей, художник возьмется за то, чтобы воплотить ее в произведении искусства.

Вот здесь-то и возникает метафизический вопрос существа и сущности идеи, тот вопрос, которым на заре развития философии задался Платон, разместивший идеи в занебесном царстве и представивший их в качестве образцов вещей реального мира, тех образцов, глядя на которые художник руководствуется в своем творчестве, как бы «припоминая» их, как то, что он будто бы видел в потустороннем мире своего существования.

Данное прозрение Платона было настолько очевидным, настолько плодотворным в своей непосредственной явленности, что последующая философия, вплоть до Новых и Новейших времен, не решалась — кроме разве что Аристотеля — подвергнуть сомнению «теорию» припоминания Платона. Спрашивается, в чем было очарование подобного взгляда на происхождение идей и на их назначение? И, как оказалось, подоплека данного --">