Роман Шорин - Записки Никто

Шорин Роман Записки Никто

Роман Шорин

Записки Никто

(авторство условно)

1

Наша деятельность проистекает либо из свободы, либо по принуждению. Это соответствует символическому разделению человека на тело и душу. Шаги, рожденные из свободы, часто так и объясняют: "Это для души". По принуждению мы стремимся за так называемой пользой: хочешь - не хочешь, но тебе нужно есть, одеваться, иметь жилище, оправдывать свое существование перед обществом. Нас вынуждают к таким действиям, поэтому нам они по определению чужды. Относительное нам всегда важно для чего-то внешнего, чем оно само: мы едим, чтобы от нас отстала природа, соблюдаем традиции, чтобы от нас отстало общество. У свободного все не так. Ему странно было бы делать что-то одно, рассчитывая, при этом, на нечто совсем другое. Свободен тот, у кого уже есть все, что ему нужно, и поэтому, наблюдая за происходящим вокруг, он готов радоваться или грустить от того, что не имеет к нему никакого отношения.

Сколько бы мы не совершили полезного, к сфере "для души" это ничего не прибавит. И наоборот, от сделанного "для души" не ждут никакой выгоды. Когда мы не свободны, нам лично не нужно то, что мы делаем, и, наоборот, нам уже ничего не нужно от непосредственной цели наших занятий, кроме нее самой, если мы свободны.

"Душа есть у каждого. В каждом живут потребности, удовлетворение которых важно исключительно само по себе. Я называю их "чистыми интересами". Для одного такой "чистый интерес" -- какая-нибудь женщина, для другого -живопись, для третьего -- охота. Все трое не рассчитывают получить за свои увлечения никакой (дополнительной) награды, то есть интересуются не ради себя. Первый любит ради самой любви, второй творит ради творчества, третьему нужен азарт ради азарта. Каждый получает отдачу непосредственно от своего занятия как такового, от самого процесса. Или, по крайней мере, находит удовлетворение в том, что естественным образом связано с этим процессом. (Хотя и не понятно, чудно, как это конкретный индивид что-то получает для себя от "вещей", производящих лишь усиление самих себя, так, что никому со стороны вообще ничего не перепадает.) Здесь средство и цель, причина и следствие, процесс и результат смыкаются друг с другом. И лично мне уже понятно из этого, что наше призвание - утолить именно "чистые интересы". Стало быть, я могу предложить верный критерий для их распознавания. Нужно спросить себя: чем бы ты стал заниматься, когда уже ничто и никто не вынуждает тебя заниматься чем бы то ни было?

2

Понятно, почему нужно оставаться мужественным и улыбающимся, когда над тобой потешается чернь или когда тебя ведут на казнь. Ты демонстрируешь, что не сломлен попытками навязать чужую волю. Всему назло, по-прежнему только ты решаешь - получать тебе радость от жизни или нет. Но если погибло самое ценное и тебе осталось лишь последовать за ним, почему и в этом случае ты, обреченный, не вправе позволить себе разрушиться? А ведь, хоть и спрашивая об этом умом, ты ясно чувствуешь, что до самого последнего момента, когда бы он не наступил, необходимо быть спокойным и чутким к реальности: неторопливо вкушать пищу, крепко спать, вовремя бриться и смеяться на шутку. Усталый взгляд, напряженная и неприятная гримаса, дрожь в голосе и пальцах, повышение кровяного давления, нервные жесты, алкоголь и никотин (если ты не пил и не курил раньше) - все это под запретом. Хотя ты прекрасно понимаешь: все, все погибло и тебе тоже крышка. Крышка по совершенно внутренним причинам, козни врагов тут не при чем. Но, почему-то, важно сохранить легкость, сохранить форму (не только в спортивном, но и в самом что ни на есть философском смысле), чтобы целиком и в одно мгновение трансформироваться из максимума жизни в полное небытие. Лишь такая смерть будет трагедией, смерть до последней секунды живого человека. А тому, чья душа еще до финала покрылась трупными пятнами, даже страдание было послано напрасно. Его гибель никого не потрясет, не вызовет возмущения в мироздании и не послужит упреком в адрес Творца. Умирание - это искусство и важнейшее из событий жизни. Но это лишь попутно возникшее обоснование необходимости оставаться живым. Я продолжаю.

Речь не о бесчувственности. Однако даже самую плохую весть надлежит ожидать как ни в чем не бывало. Даже когда удар наносится изнутри, самому себе, когда рушится самое дорогое. Здесь уже неуместно бравировать мужеством, как в случае внешней агрессии. Перед --">