Роман Шорин - Записки Никто

предпринимать, необходимы иные, совсем иные мотивы.

Больше всего человек вкладывается в достижение и поддержание состояний, совершенно излишних с точки зрения их пригодности для чего-нибудь другого. Собственно, именно поэтому и вкладывается. Находясь в полноте (которая непригодна), не в чем не нуждаешься. А это состояние (свободы) дает больше радости, чем самое обильное удовлетворение какой-нибудь потребности (всякая потребность -- это зависимость). Даже в то, что может принести кучу денег, мы никогда не вложимся так, как в предмет нашего чистого интереса.

Понятно, что добровольно голодающий так бодр и весел не только (и не столько) из-за того, что его организм покинули какие-то маловразумительные шлаки и т.п. Главная причина заключена в том, что он ощущает в себе способность к самопревозмоганию. Чувствовать себя властвующим над своим "я" - вот одна из самых подлинных радостей жизни. Почему это приносит радость? Потому что здесь присутствует завершенность (возможно, кого-то "пробьют" синонимы этого понятие, например, свобода, автономия, вечность. Одно в другое перетекает, одно другому служит основанием.).

Лишь тот, кто выполняет свой собственный приказ, воистину, всецело зависит от самого себя. И чем невозможнее (труднее) приказ, тем глубже блаженное ощущение полноты, отрыва. В данном случае, желание кушать - есть приказание извне. И потому, как ни вкусна еда, она не принесет такого удовлетворения, чем ощущение силы воздержаться. Не зря же говорят: "Охота хуже неволи". Так не иного, как ощущения собственной силы (и свободы), которую можно лишь наращивать, добивается голодающий от своих упражнений, так же как и все, кто заставляет себя что-нибудь сделать или, наоборот, воздержаться от действия. Заставляет - значит внешних, естественных механизмов для этого действия нет. Только из себя.

Итак, мы имеем дело с опытом освобождения от внешних условий. Ведь что такое зависимое существование? Это когда вам вас недостаточно (не хватает), когда от вас наружу тянется за подмогой ниточка (или хвостик). Дергают за нее - вам, допустим, хорошо, не дергают - вам плохо. Ваша судьба, таким образом, может оказаться в руках любого проходимца. Что вы будете испытывать от такой жизни? Страдание. Что вам хочется? Взять болтающийся снаружи конец этой ниточки в свои руки. Какую фигуру вы будете напоминать, когда ниточка идущая от вас, окажется в ваших же руках? Верно. Что символизирует круг?

5

Любование, восхищение, сострадание и прочие чувства, приводящие к самозабвению, являют собой ключ к разгадке того, почему вообще можно жить, и главное -- радоваться этому; освобождаться от мешающих быть пут в виде опасностей и страхов перед ними (например, в виде страха смерти).

В самом деле, какой лучший дар может иметь человек от Бога, как не вышеупомянутые способности? Благодаря им, мы перестаем быть связанными своими ограниченными оболочками, делаемся неуловимыми для смерти, равно как для всего, устанавливающего предел.

В этих переживаниях нет субъекта (скажем, субъекта любования), он загадочным образом расстается с собой, перетекая в свой объект. К примеру, восхищение красотой - это не что иное, как взгляд на нее из нее самой, подтверждение ее внутренней самоценности. Нас и никого другого в момент этого акта нет - только она, сама в себе. Внешний наблюдатель здесь невозможен - это сама красота восхитилась через нас самой себе. Мы как бы отдали себя ей, а значит и побывали ею, превратились в зеркало, с помощью которого она оказалась наедине с самой собой. Красота не существует ни для чего (кого) иного, чем она сама, а потому ее не увидят глаза смотрящего со стороны, извне она для них -- незрима. Восхищение ею возможно только при том условии, что мы оставим себя, как оставляют в прихожей обувь, и войдем в красоту как в свое "я" - ни много, ни мало.

Материал, достойный размышлений: восхищаться (и т.п.) можно лишь тем, что не для нас. Или для нас, но в те мгновения, когда мы сами, так сказать, не для нас. Можно, конечно, порадоваться качеству только что приобретенной туалетной бумаги, но это совсем другое. Когда встречаешь нечто прекрасное, совершенное - первый сигнал-интуиция: "Это нельзя использовать! Даже трогать этого не надо! Оставим, как есть". Ведь даже чисто утилитарные предметы, будь то нож или кубок, если они искусно сделаны, мы, вместо того, чтобы употребить по назначению, выставляем на обозрение, в то время, как другие подобные изделия, которым мы --">