Рэй Дуглас Брэдбери - Вино из одуванчиков / Dandelion wine

rivering brick streets.
“Ready John Huff, Charlie Woodman?” whispered
Douglas to the Street of Children.
“Ready!” to baseballs sponged deep in wet lawns,
to rope swings hung empty in trees.
“Mom, Dad, Tom, wake up.”
Clock alarms tinkled faintly. The courthouse clock
boomed. Birds leaped from trees like a net thrown by
his hand, singing. Douglas, conducting an orchestra,
pointed to the eastern sky.
The sun began to rise.
He folded his arms and smiled a magician’s smile.
Yes, sir, he thought, everyone jumps, everyone
runs when I yell. It’ll be a fine season.
8

Вино из одуванчиков

— Улица Всех-Превсех Стариков и Старушек,
просыпайся! Мисс Элен Лумис, полковник Фрилей,
миссис Бентли! Ну-ка, прокашлялись! Встали с постели! Приняли пилюли! И — ходу! Мистер Джонас, запрягайте свою лошадку, выкатывайте свой
фургон с добром!
Неприветливые дома по ту сторону оврага приоткрыли недобрые драконьи глазищи. Вскоре вниз
по утренним улицам две пожилые дамы покатят на
своей электрической Зеленой Машине, приветствуя
всех собачек.
— Мистер Тридден, бегите в трамвайное депо!
И вот уже, рассыпая раскаленные голубые искры, городской трамвай плывет по руслу мощенных кирпичом улиц.
— Джон Хафф? Чарли Вудмен? Готовы? — прошептал Дуглас Детской улице.
— Готовы! — раскисшим лужайкам, чью росу
впитали бейсбольные мячики, словно губки, пустым веревочным качелям на ветвях деревьев.
— Мама, папа, Том, просыпайтесь!
Будильники ласково затренькали. Часы на здании суда гулко загудели. Птицы вспорхнули с деревьев, как сеть, закинутая его рукой, рассыпая свои
трели. Дуглас — дирижер оркестра простер руку
к небу на востоке.
И Солнце начало восходить.
Он сложил руки на груди и расплылся в улыбке
настоящего волшебника.
«Вот так-то, — подумал он, — стоит мне только
повелеть, как все срываются с места и бегут! Лето
выдастся на славу».
9

Рэй Брэдбери

He gave the town a last snap of his fingers.
Doors slammed open; people stepped out.
Summer 1928 began.

Crossing the lawn that morning, Douglas Spaulding broke a spider web with his face. A single invisible
line on the air touched his brow and snapped without
a sound.
So, with the subtlest of incidents, he knew that
this day was going to be different. It would be different also, because, as his father explained, driving
Douglas and his ten-year-old brother Tom out of town
toward the country, there were some days compounded completely of odor, nothing but the world blowing
in one nostril and out the other. And some days, he
went on, were days of hearing every trump and trill
of the universe. Some days were good for tasting and
some for touching. And some days were good for all
the senses at once. This day now, he nodded, smelled
as if a great and nameless orchard had grown up overnight beyond the hills to fill the entire visible land
with its warm freshness. The air felt like rain, but
there were no clouds. Momentarily, a stranger might
laugh off in the woods, but there was silence...
Douglas watched the traveling land. He smelled no
orchards and sensed no rain, for without apple trees
or clouds he knew neither could exist. And as for that
stranger laughing deep in the woods...?
Yet the fact remained — Douglas shivered — this,
without reason, was a special day.
10

Вино из одуванчиков

И напоследок он одарил город щелчком пальцев.
Двери домов распахнулись настежь — из них
вышли люди.
Лето тысяча девятьсот двадцать восьмого года
началось!
В то утро, пробегая по лужайке, Дуглас Сполдинг разорвал паутинку. Одна-единственная, невидимая, протянутая по воздуху струнка коснулась
его лба и беззвучно лопнула.
Уже это незначительное событие подсказало
ему, что денек предстоит особенный. Потому что,
как сказал ему в автомобиле папа, увозя его вместе
с десятилетним Томом за город, бывают дни, состоящие исключительно из запахов: вдыхаешь весь мир
в одну ноздрю, а выдыхаешь в другую. А бывают
дни, продолжил он, обращенные в слух, когда улавливаешь любой шум и шорох во Вселенной. Бывают
дни, пригодные для дегустации, и дни, благоприятные для осязания. А некоторые — для всех органов
чувств сразу. А сегодняшний день, добавил он, благоухает, как большой безымянный сад, выросший
ночью за горами и наполнивший землю, насколько
хватает взгляда, теплой свежестью. В воздухе пахло дождем, но не было туч. В роще мог бы раздаться
чей-то смешок, но царило молчание…
Дуглас следил за убегающей землей. Он не чуял
ни садов, ни дождя, ибо какие могут быть запахи
без яблонь и облаков? А тот смешок в чаще леса?
Но факт оставался фактом — Дуглас поежился, —
этот день, без видимой причины, стал особенным.
11

Рэй Брэдбери

The car stopped at the very center of the quiet
forest.
“All right, boys, behave.”
They had been jostling elbows.
“Yes, sir.”
They climbed out, carrying the blue tin pails
away from the lonely dirt road into the smell of fallen
rain.
“Look for bees,” said Father. “Bees hang around
grapes like boys around kitchens, Doug?”
Douglas looked up suddenly.
“You’re off a million miles,” said Father. “Look
alive. Walk with us.”
“Yes, sir.”
And they walked through the forest, Father very
tall, Douglas moving in his shadow, and Tom, very
small, trotting in his brother’s shade. They came to a
little rise and looked ahead.
Here, here, did they see? Father pointed. Here was
where the big summer-quiet winds lived and passed in
the green depths, --">