Павел Иванович Волков - Баран и новые ворота

количество у одного организма осталось неизменным. Но единица эволюции — не особь с конечным сроком жизни, а популяция, то есть некоторая ГРУППА особей. И появление мутации (новой разновидности признака) обогащает генофонд популяции, увеличивая количество генетической информации в ней.

Что же касается переходных форм, то здесь Х. Я. совсем не прав. И примеры переходных форм известны, и описаны они в книге, на которую Х. Я. ссылался как-то — в книге Роберта Кэрролла «Палеонтология и эволюция позвоночных». Если у Х. Я. отшибло память, то я напомню ему, что эту книгу он упоминал в списке использованной литературы к своему сочинению «Обман эволюции» (в списке упоминается под № 37). Стало быть, он её читал. Так вот, в главе 22, которая называется «Эволюция», упоминается документированный ископаемыми остатками переход от Tetonius homunculus к Pseudotetonius ambiguus среди приматов, а также переход между видами в нескольких линиях трёх родов слонов из плейстоцена Африки — Elephas, Loxodonta и Mammuthus. Для эволюционного перехода от колоссального длиннорогого степного бизона Bison priscus, обитавшего на Земле в ледниковый период, к современному зубру B. bonasus описана переходная форма B. priscus mediator, отличавшаяся меньшими размерами (упоминается в книге Г. К. Панченко «Каталог монстров» М., «Олма-Пресс Экслибрис», 2002 г., стр. 268). Подробно геологической историей рода Bison занимался советский палеонтолог К. К. Флеров, автор монографии, посвящённой этому роду.

Поэтому возражения о полном отсутствии переходных форм базируются на личной неосведомлённости (или лживости) автора, но не на реальных находках. Другое дело, что такие примеры очень редки. Но дело здесь не в принципиальном отсутствии этих форм вообще, а в отсутствии условий для их захоронения. Ведь для доказательства перехода между видами необходима очень большая серия образцов, захороненных в одном непрерывном пласте отложений, который образовывался очень долгое время. А такие местонахождения — большая редкость. Кроме того, ещё Дарвин отмечал неполноту палеонтологической летописи.

Конечно, есть среди креационистов такое мнение, что сейчас, мол-де, открыты миллионы ископаемых, но переходных форм между ними нет, и всё тут. Но на это можно возразить тем, что они открыты в немногих богатых местонахождениях, и заведомо не отражают всего богатства фауны и флоры прошлого. Виды вполне могли долго существовать до появления их находок в отложениях, и могли долго существовать после того, как их остатки перестали появляться в летописи окаменелостей. Пример этого прост и известен любому креационисту. В истории кистепёрых рыб существует один досадный пробел продолжительностью… не менее 65 миллионов лет! Так, последние кистепёрые в ископаемом виде известны из отложений позднего мела. Но сейчас в море обитает латимерия, или целакант (причём недавно открыт второй вид этих рыб у берегов Сулавеси). Жили ли кистепёрые в эоцене? Да! В миоцене? Несомненно! В плиоцене? Тоже… Но где же их ископаемые остатки? Их нет. Но мы может утверждать, что кистепёрые жили в эти эпохи, не опираясь на останки доисторических рыб. И нет этих остатков, напомню, в отложениях, соответствующих отрезку времени в 65 миллионов лет! И вспоминается мне в связи с этим некое явление «кембрийского взрыва», которое Х. Я. поминает как дежурный пример «проблемы» для эволюционистов.

Так что искомые переходные формы вполне могли не дойти до нашего времени, ведь пресловутые «миллионы ископаемых» — это лишь малая толика того, что обитало на планете в прошлом. Точно так же по нескольким обломкам досок, найденным во время раскопок, можно сделать вывод, что это куски корабля (если знать основы кораблестроения). Мы увидим, из какого дерева они выстроганы, и можем предположить, где корабль был сделан. Мы увидим на досках остатки крепёжных деталей и следы инструментов, по которым можно сделать предположения о технологии древних корабелов. Следы морской соли и повреждения древесины морскими животными скажут нам, что судно долго плавало в море. Но по этим данным мы не можем точно сказать, насколько велик или мал был корабль, был ли это торговец или контрабандист, как звали капитана, и ругался ли скверными словами попугай, сидевший на его плече.

Точно так же и ископаемые — они могут нам только подсказать, как развивалась жизнь, в каких приблизительно направлениях эволюционировали группы живых существ. А какие-то редчайшие конкретные данные, полученные --">