Автор Неизвестен - Не о себе

относившаяся к местному чудаку-помещику.

И сейчас его знаменитые на весь город фрак и котелок покоились в старой комнате, со вздохами вспоминая своего господина.

Маленькому Андрею каждое посещение этой комнаты казалось чем-то торжественным и величественным, словно старина, повсюду обитавшая здесь, дышала ему в спину.

Стоит сказать, что после смерти того старого хозяина потомки, последующие владельцы дома, решили оставить в бывшем кабинете всё как есть: старый, тяжёлый дубовый стол со старыми, давно остановившимися часами и небольшой лампой, настолько тонкой и хрупкой, что бедная служанка боялась не то что стирать, а даже сдувать накопившуюся пыль; огромный портрет старого господина, такой же тяжёлый и настолько же дубовый, как и стол, шкаф; посеревшие от старости витражи окон…

Андрюша подбежал к окну, пододвинул стул ближе к подоконнику, забрался и сел, поджав под себя ноги.

Ему нравилось часами просиживать у этого разноцветного окна и смотреть на картину, сотворённую из красочных стёклышек, на которой лесные красавицы-нимфы гуляли по античному саду с собакой, запечатленной в радостном прыжке.

Как-то мальчик с весёлой улыбкой на лице подбежал к матери:

— Мама, когда я стану взрослым, моя жена непременно будет похожа на одну из тех девушек, что на окне в старом кабинете…

— Без комментариев… — задумчиво, но с улыбкой произнесла стоявшая рядом пожилая женщина, бабушка Андрея, и понесла вазу с яблоками в гостиную. Мать тихонько рассмеялась и погладила короткие тёмные кудри на голове сына:

— Обязательно, дорогой, обязательно.

Поспешно Андрей взял средних размеров блокнот и уже практически сточенный карандаш и принялся сначала мысленно, в воздухе, пальцем очерчивать линии витражной картины, а потом с той же бережностью переносил запомненное на лист бумаги. Мальчик низко склонился над своим детским карандашным шедевром.

Вдруг ему показалось, что фрак покойного предка слегка шевельнулся, а в чуть открытое оконце ворвались прохладный влажный ветер и первый за сегодняшний день луч солнца. Комната наполнилась тёплым светом, и прадедов наряд утихомирился, поник, грустно сложил свои тканевые складки и принялся покорно висеть.

Мальчик ничуть не боялся находиться в этой комнате один. Наоборот, он был рад, что странная комната радушно принимала каждый раз своего единственного постоянного гостя, не считая служанок, потому что остальные члены семьи редко баловали заснувшую здесь живую историю своими посещениями.

Пока маленький Андрей продолжал бережно водить чёрным грифелем по белой бумаге, солнечные лучи, проходя сквозь разноцветные стёкла витража, причудливо играли всеми оттенками радуги на тёмном дубовом полу. Андрюша с любопытством кинул взгляд на чудные блики, и спустя секунду опять погрузил своё внимание в блокнот: вот на его глазах у по-детски наивных силуэтов начали появляться черты лица; вот глаза, красиво очерченные тонкими бровями и длинными ресницами; вот нос, вот руки, вот колышется подол наряда, а вот буквально мгновенье назад его творенье засияло доброй улыбкой.

Но вдруг далеко за дверью раздался голос матери:

— Андрюша, мальчик мой, пойдём кушать.

Сын послушно встал с затёкших колен и через минуту уже проворно сверкал пятками по коридорам огромного дома, спускаясь к обеду.

Гость ушёл. Комната опустела. Беспомощный ветер попытался воссоздать картину движения, несильно выдохнул, и листок с карандашными набросками нехотя слетел с подоконника и стал неспешно опускаться на пол…

… Она сошла совершенно неожиданно, сопровождаемая весёлым собачьим лаем. Лёгкой поступью лесная нимфа прошла по дубовому настилу своими почти прозрачными босыми ногами, опустилась, быстро взяла упавший листок блокнота и аккуратно положила его обратно на подоконник. Затем красавица мимолётно улыбнулась, встряхнула своими светлыми, невесомыми волосами и ушла в небо…

5 сентября 2009

Почему

Корона блестела. Она была слишком вычурной, нелепой, но чертовски блестящей. Всё было идеально: золото самой высокой пробы с намёками переливалось и отражало свет, всевозможные драгоценные камни были разбросаны с небрежным шиком.

На голове корона сидела также небрежно. Она была сдвинута набок, как будто говорила всем своим видом о своём равнодушии ко всему, что было за её пределами и её не касалось. Однако --">