Михаил Кин - Дом Крови

Дом Крови

Пролог часть первая

Серебряная красавица луна напоминало бледное грязное пятно за поволокой в небе.

Молодая девушка облаченное в прекрасное, словно свежая кровь, алое шелковое платье с открытыми плечами смотрела через узкое окно на это грязное пятно, сцепив руки в молитве. Ожидая, когда палачи Красного замка придут за ней.

Замок внизу просыпался. Чудовища поднимались со своих холодных лож в темных склепах, принимая некое подобие человеческого облика. По зубчатым крепостным стенам прохаживались часовые, усмешка богов — живые рабы охраняющие своих мертвых хозяев. Одетые в броню из темной как ночь вороненой стали, а на их черных плащах красовался герб: Острые зубы на фоне кроваво-красной луны — герб Дома Крови.

Ее закрытая келья была на самом верху в одинокой башни, ласкаемой неусыпными, вечными ветрами. Внизу раскинулась булыжная мостовая внутреннего дворика, обещавшая недолгое падение и вслед за ним — тьму без снов. Впрочем, она лучше бы предпочла такую смерть — прыжок и объятья Налиры. Но в узкое зарешеченное окно больше похожее на бойницу она не смогла протиснуться при всем своем большом желании. В маленькой комнатке словно издеваясь, создали почти королевские апартаменты. Стены задрапированы красным бархатом и позолотой, в центре большая ложа с балдахином, а в углу ютились резной столик и стул. Белоснежная шкура с густой шерстью на полу. Как будто все это имело какое-то значение для мертвецов.

Окованная железом массивная дверь была заперта.

— Добрый вечер. — Сладкий словно мед голос внезапно разлился по ее маленькой келье.

Девушка испуганно вздрогнула, сжавшись в комочек, покрывшись мурашками и обернулась на голос. Глядя на проникшее в казалось бы закрытую комнату чудовище в облике человека.

Она была прекрасна, словно полная падших ангелов постель. Одетая в вишневое платье с корсажем и кружевами, на руках перчатки: с правой стороны длинная до локтя, бархатная, под цвет платья. А на левой руке черная, матовая латная перчатка с когтями, сплошь покрытая странным рунным узором. Контрастирующая с ее молочно-белой кожей эта перчатка смотрелась как нефть на молоке. Кожа у ее посетительницы была идеально-мраморной, лицо обрамляли густые каштановые волосы заплетенные в сложную прическу; на лоб падала искусно отделенная прядка. Пухлые губы вишни на фоне идеально гладкой, гипсово-белой кожи казались неприлично красными. Но глаза, о Налира, ее глаза были словно две раны от ножа заполненные сажей.

— Добрый вечер ми донна. — Повторила ее тюремщица. — Вас приглашают.

Сердце бешено забилось о ребра, словно раненная пташка о прутья клетки. Девушка оглядела чудовище. Хоть она и выглядела как самая прекрасная девушка, за этим шелковым нарядом и губами-вишнями скрывался нескончаемый, вечный голод. Который невозможно утолить, только заглушить на время.

— Я не хочу! — Выдавила девушка.

Чудовище улыбнулось, сладко, словно падевый мед. Блеснув полным ртом острейших клыков. Вперив в нее взгляд своих кровавых глаз произнесла голосом мягким как дым:

— Идем со мной, — эти два слова навалились словно гора. Придавив ее волю. Даже дышать было трудно, не то что сопротивляться.

— Как вам будет угодно, — покорно ответила девушка.

Тяжелая окованная дверь со скрипом отворилась, выпуская чудовищную тюремщицу и ее жертву. Стражники попятились в нижайшем поклоне, боясь даже взглянуть на них. И они прошествовали вниз.

В Алой зале стоял густой полумрак, разрезаемый бледными фонарями и разило кровью.

Древней и потрескавшейся до крошечных черных хлопьев; столько веков прошло с момента кровоизлияния, что момент почти стерся из памяти, и теперь этот запах ныне напоминал разве что невыполненную клятву.

Древние стены были разрисованы алыми колдовскими рунами-символами. Мраморный пол в огромной зале выложен в виде карты континента, указывающей города и страны. Но девушка видела там и другие города. Города, стертые в пыль и обращенные в руины подошвой времени. Города столь древние, что мало кто вообще помнил их названия. Всюду была кровь — несколько горьких капель там и сям — свернувшихся и отслоившихся — объятых вонью гнили. Старая и темная, затвердевшая, напоминающая черный камень, в трещинах между такой же древней мозаикой мраморных плит.

Но над всем этим — густой запах --">