Владимир Евгеньевич Колышкин - Контрольное обрезание (СИ)

   Иногда я думаю, каким был бы мир,

   не будь в нем меня?

   Адольф Гитлер

<p>

 </p>

   1.

   Подвальное помещение пивной "Штернэккерброй" раньше, видимо, использовалось для особо пьяных пирушек господ государственных советников. А теперь, к весне 1920 года, все пришло в упадок. Единственное окошко выходило на узенькую улочку. Несмотря на солнечное утро, в сводчатом помещении царил полумрак и холод склепа. Взгляд угнетали голые кирпичные стены, с которых скупой хозяин содрал деревянную обшивку, прежде чем сдать этот подвал в аренду. Меблировка была убогой - несколько стульев, конторка, стол и несгораемый шкаф. Повсюду наблюдался деловой беспорядок. Везде кучками лежали или валялись на полу листовки, плакаты, прокламации и прочие агитки.

   За столом сидел, хотя еще и молодой, но изрядно измотанный жизнью мужчина, одетый весьма своеобразно: в солдатских ботинках, штатских брюках, в потрепанном военном кителе времен битв за Фландрию и в модном гражданском галстуке, совершенно не вяжущемся с обликом демобилизованного солдата, задница мыслей которого все еще находилась в окопах. В надежде хоть как-то согреться в холодном подвале, на плечи мужчины была наброшена столь же старая шинель без погон, голову покрывала бюргерская фуражка.

   Вообще говоря, странное соединение мелкобуржуазных и военных элементов в одежде и в мыслях, столь характерное именно для национал-социалистов, всегда придавало их движению своеобразный, двойственный характер.

   Фальшиво насвистывая "Дейчланд убер аллес", он двумя пальцами стучал по клавишам старой раздолбанной пишущей машинки "Адлер". Потом отогревал окоченевшие руки дыханием и вновь принимался за дело.

   Дверь отворилась, вошли трое. Респектабельные господа. Все в длинных одинаковых черных пальто до пят, словно от одного портного; в белых шарфах и в необычно высоких шляпах-котелках.

   Заметив вошедших, мужчина бросил работу, приветливо улыбнулся, поздоровался. Посетители, судя по виду, иностранцы, пробурчали в ответ что-то малопонятное. Хозяин помещения растерялся и лишь спустя какое-то время его контуженые мозги с трудом сообразили, что посетители поздоровались на голландском. "Хуе морхен", сказали они, что означает "Доброе утро". Именно так здоровался один голландец, который почему-то затесался среди военнопленных французов и русских. Было это в страшном восемнадцатом...

   - Что хотели бы узнать, любезные господа? - приветливо осведомился обитатель подвала; видно было, что ему осточертели все эти бумаги, и он рад любому случаю отвлечься.

   Стоявший в середине троицы незнакомец, который был старше остальных, заговорил с каким-то не вполне понятным акцентом, перейдя на немецкий:

   - Здесь ли находится штаб-квартира нацист... э-э-э... "Национал-социалистической Рабочей партии"?

   - Если вы имеете в виду Немецкую Рабочую партию, то да.

   - Да, мы иметь в виду это... - вклинился другой незнакомец, стоявший слева, здоровенный детина, комплекцией похожий на громил, которых иногда встретишь на Съестном рынке.

   Центровой укоризненно посмотрел на своего товарища, и тот виновато увял.

   - Штаб-квартира - это слишком пышно для нашей маленькой и очень бедной средствами партии, - сказал человек в беспогонной военной форме. - Просто бюро. А я что-то вроде делопроизводителя. Моя фамилия Шюслер. Чем могу быть полезен?

   Незнакомцы замялись. И снова заговорил старший. Но перед этим он снял котелок, изысканным движение пригладил аккуратно зачесанные седые волосы.

   - Видите ли... мы журналисты, хотели бы узнать кое-что о вашей партии... Каковы ее цели, задачи, есть ли программа?..

   - Вы иностранные журналисты? - полюбопытствовал делопроизводитель, принюхиваясь к изысканному запаху дорогого одеколона и рассматривая булавку с

--">