Ёко Огава - Любимое уравнение профессора

Annotation

Профессор математики живет в мире чисел. После травмы его мозг хранит воспоминания лишь восемьдесят минут; он не помнит ни дат, ни имен, ни любви, ни дружбы — ничего, кроме факториалов, простых чисел и уравнений.

Домработница, которая заботится о нем, далека от математики, но Профессор открывает ей и ее сыну тайный мир чисел, в котором простые и понятные величины сопоставимы с масштабами Вселенной.

Каждое утро они заново знакомятся друг с другом. Каждый их день наполнен обыденностью, математикой, бейсболом и любовью.

Роман Ёко Огавы, одной из самых известных писательниц современной Японии, о памяти, о том, что значит жить настоящим, и о загадочных уравнениях, которые способны соединять людей.

Ёко Огава

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

Ёко Огава

Любимое уравнение профессора

1

Мы с сыном так и звали его — Профессор. А он, в свою очередь, одарил мальчика пожизненной кличкой — Коренёк. Просторная, чуть приплюснутая детская макушка чем-то напоминала ему знак квадратного корня.

— О-о… В такой голове, наверно, прячутся очень особенные мозги? — пошутил он при первой встрече, взъерошив мальчишке вихры. Коренёк, который даже кепку носил, чтобы приятели не дразнили его за лохматость, настороженно втянул голову в плечи. — С ее помощью можно получить доступ к Бесконечности — и даже к таким числам, которых никогда не увидеть глазами…

И он вывел пальцем на пыльной столешнице горбатую закорючку:

«√».

* * *

Во всех бесконечных историях, что рассказывал нам Профессор, именно квадратный корень играл чуть ли не важнейшую роль. Хотя, возможно, самому Профессору, свято верившему, что устройство мира можно описать числами, в нашей «бесконечности» было бы тесновато. Но в каких еще категориях это описывать, если даже самым огромным из простых чисел — от исполинов из Книги рекордов Гиннесса в тысячи знаков длиной до чудовищ необъятней самой Бесконечности — не передать полноты и насыщенности того времени, что мы проводили с ним.

Хорошо помню день, когда он показывал нам, какое колдовство происходит с числами, если упрятать их под квадратный корень. Апрель едва начался. Вечерело, моросил дождь. В кабинете Профессора горела тусклая лампа, на ковре под ногами валялся брошенный сыном рюкзачок, а за окном подрагивали от дождевых капель бледно-розовые лепестки абрикоса.

Какая бы задача ни ставилась, Профессора не очень заботило, найдем мы решение или нет. Куда больше он радовался, когда мы метались в испуге, своими же ошибками загоняя себя в тупик, чем если просто замирали в молчании, не зная ответа. Ведь тогда рождалась новая задача, уже из предыдущей, что и приводило его в восторг. Он обладал уникальным чутьем на такую вещь, как правильная ошибка, и умел поддерживать нашу веру в себя именно в те минуты, когда решения не находилось, хоть плачь.

— Ну, а теперь — что же случится, если извлечь квадратный корень из минус единицы?

— Разделить ее дважды на себя? Так и останется минус единицей! — бойко отозвался Коренёк. Недавно в школе им объяснили деление, после чего Профессору еще полчаса пришлось убеждать парня в существовании чисел меньше нуля.

«√-1», — представляли мы. Корень из ста — десять, из шестнадцати — четыре, из единицы — единица. Значит, корнем из минус единицы будет…

Он никогда не торопил нас. И, казалось, больше всего обожал разглядывать наши с сыном задумчивые

--">