Ёко Огава - Отель «Ирис»

Ёко Огава Отель «Ирис»

Глава первая

Этот человек поселился в отеле «Ирис» перед самым началом летнего сезона. В тот день дождь лил не переставая с раннего утра, а ночью еще более усилился. Море было бурным и серым. От беспрерывного хождения постояльцев взад и вперед дождь то и дело врывался внутрь как шквал, ужасно заливая ковер в прихожей. Неоновые рекламы на вывесках соседних магазинчиков были погашены, и на улицах не было видно ни одного прохожего. Время от времени проезжали машины, и светом их фар высвечивались потоки дождя.

Я закрыла кассу, выключила свет в вестибюле и собиралась пройти внутрь дома. Вдруг что-то тяжелое с глухим звуком упало на пол, а затем я услышала женский крик.

Долгий, непрерывный вопль. Настолько долгий, что могло показаться: а уж не хохочет ли она?

– Гнусный извращенец! – выкрикнула женщина, вылетая из номера 202. – Мерзкий старикашка!

Женщина зацепилась за шов на ковре и упала на лестничную площадку, продолжая изрыгать проклятия в направлении комнаты.

– Не считай других идиотами! Не можешь переспать с женщиной! Жулик! Мерзавец! Импотент!

Она несомненно была проституткой. Даже мне это было ясно. Немолодая, крашеные волосы, химическая завивка. Заметные морщины на шее. Яркая и липкая губная помада, размазанная даже по щекам. Тушь, растекшись из-за пота и слез, скопилась в уголках глаз. Блузка была расстегнута, и левая грудь вывалилась наружу, из-под мини-юбки выступали массивные розовые ляжки. От ее кожи пахло недавними ласками. На одной ноге еле держалась туфля из дешевого винила.

В тот момент, когда женщина наконец прекратила вопить, в нее из комнаты полетела подушка, попав ей прямо в лицо. Женщина снова завопила. Подушка свалилась на лестничную площадку, и на ней остался след от губной помады.

Встревоженные воплями, из своих номеров, прямо в ночном белье, выскочили другие постояльцы и столпились в коридоре. Тут из комнаты вышла и моя мать:

– Кем ты себя считаешь, идиотка? Думаешь, что другие обязаны тебя терпеть?! Да ты на коленях должна благодарить меня за то, что я тебя выгнала отсюда. В таких случаях даже уличная кошка просит прощения. А ты похожа на нее!!

Голос женщины стал хриплым. К хрипам примешивался кашель, изо рта проститутки текла слюна.

Из комнаты безжалостно вылетели вешалка, смятый в комок бюстгальтер, еще одна туфля на каблуке, дамская сумочка. Сумочка раскрылась, и ее содержимое рассыпалось. Женщина хотела побежать вниз по лестнице, но то ли у нее подвернулась нога, то ли она переволновалась, но подняться она не смогла.

– Что за шум? Прекратите!

– Успокойтесь же наконец! Вы ведь другим спать не даете!

Постояльцы отеля перебрасывались такими фразами, и от этого поднялся еще больший шум. Только за дверью комнаты 202 царила глухая тишина.

С того места, где я стояла, мужчину не было видно. Он не произнес ни единого слова в ответ на проклятия женщины. Признаки его присутствия проявлялись только в ненавидящем взгляде женщины и в выброшенных из комнаты вещах. Женщина продолжала вопить, даже когда вокруг установилась полная тишина.

– Уважаемые гости, то, что вы делаете, возмутительно. Если вам нужно ссориться, выйдите на улицу.

– Я все поняла. Если бы вы даже этого не сказали бы, я все равно бы ушла. Больше я сюда не приду! – крикнула женщина моей матери.

– Обращаться в полицию я не собираюсь, но вы должны компенсировать мне нанесенный ущерб. Как мы порешим? Попрошу всех успокоиться и отправиться спать. Извините за беспокойство. Вы нанесли мне большой ущерб. Я имею в виду не только плату за комнату.

Когда моя мать поднималась по лестнице, женщина подобрала содержимое сумочки и, не застегивая пуговицы блузки, бегом спустилась по лестнице. Ее грудь снова вывалилась наружу, и при виде такого зрелища один из постояльцев присвистнул.

– Подожди-ка. А кто будет платить? Если попытаешься улизнуть, я это так не оставлю!

Для матери превыше всего были деньги. Не обращая внимания на ее слова, женщина с воплями открыла входную дверь. Вдруг раздался мужской голос:

– Заткнись, шлюха!

И она заткнулась.

У него был зычный голос, в котором не присутствовало ни раздражения, ни гнева. Скорее – отголосок глубоких раздумий. Так бывает, когда виолончель или рожок на мгновение вторгаются в мелодию на одной долгой ноте и исчезают, как галлюцинация.

Я обернулась. На лестничной --">