(_Asmodeus_) , (Теодор Алигьери) - Трус (СИ)

лет эдак пятьдесят назад, когда было только-только построено. Скорее всего, раньше здесь пролегали какие-то важные маршруты, раз появлялись такие богатые места. Теперь, видимо, поток людей сократился и денег на содержание стало совсем мало.

Лютик грузно навалился на тяжелую дверь и, поспешив, практически ввалился в располагавшуюся по центру таверну. Сейчас бы сожрать чего, кинуть корчмарю пару монет за комнату да завалиться спать.

За стойкой стоял смуглый широкоплечий детина и с крайне смурным выражением на лице отсчитывал что-то из большого кошеля. Видимо, дневную прибыль. По темным углам сидело несколько мрачноватых путников, лиц которых было не разглядеть. У украшенной выцветшим гобеленом стены устроилась небольшая веселая компания, увлеченно играющая в гвинт. Лютик заозирался, подходя к столу.

— Осталось чего за день? — привыкший делать вид, что он альфа, Юлиан нагловато побарабанил пальцами по столешнице, привлекая внимание недовольного хозяина.

— Смотрит-ка — бард, — внешне детине, казалось, было лет сорок. Альфа, пахнущий словно какие-то целебные мази — эвкалиптом. Приятного мало. Не особо симпатичный: нос крупный, с горбинкой, немного свернутый влево, из-за чего говорил мужчина гундосо; глаза — глубоко посаженные, темные, под густыми чернющими бровями; плечи крупные, покатые. — Сыграешь? — он закинул тряпку на плечо.

— Утром, если дашь еды, воды и комнату для сна, — Лютик постарался выдавить самоуверенную ухмылку, но от усталости вело. Корчмарь странно на него посмотрел и задумчиво прищурился. — Весь день на ногах, уже сам себя не помню.

— Будешь хорош — урежу плату в треть и верну твои чеканные.

Парень хмыкнул, — «чеканные», — рассеянно кивая, и задумчиво уставился в столешницу, дожидаясь еды. Это было странное предложение, но в их странствиях случалось и подобное. Иногда с бардов плату вообще не брали, если те угождали публике. Правда, бывало такое редко, да и мужик этот не особо был похож на любителя баллад.

Лютик прикрыл глаза, пытаясь прийти в себя после столь длительного марш-броска, за который он, напуганный перспективой ночевки в горах, ни разу даже не отдохнул. Находиться рядом с альфой было тяжело, несмотря на то, что тот даже не был в его вкусе. За все эти годы альфы у него были всего пару раз, да и то давно и как-то очень скомкано и непонятно.

Напряжение тогда несколько снялось, но психологического удовлетворения так и не сыскалось, поэтому расстроенный бард практически утратил какую-либо надежду найти свою «истинную» любовь и обрести спокойствие. Все земли были наслышаны о том, что автор многочисленных баллад и поэм о Геральте из Ривии — альфа, причем «тот самый» — из гулящих налево и направо. Так что, если он начнет потакать своим инстинктам, слишком уж велик будет шанс опростоволоситься и раскрыться. Только вот даже при таких обстоятельствах больше всего его всегда волновало то, насколько быстро в таком случае Геральт бы от него избавился. Лютик многое бы отдал, чтобы попробовать того на вкус, но в итоге, раскрывать свою настоящую сущность даже не потребовалось — его отправили восвояси и без этого.

— Все, что осталось.

Перед бардом поставили приятно пахнущие холодные щи с бесформенным куском хлеба на краю тарелки и глиняную кружку с водой. Усталость брала свое, но ложиться с пустым желудком не хотелось, поэтому бард принялся активно налегать на довольно скудный после таких горных переходов ужин.

— Откуда идешь? — корчмарь оперся локтями о стойку, от его взгляда Лютику стало неуютно, но, сглотнув ком в горле, он все же ответил.

— Путешествую, — парень отмахнулся, с каждой секундой от сократившейся дистанции ощущая себя все более некомфортно.

— Прямо так? Ни коня, ни оружия?

Бард замер, выдержанно отвечая на чужой взгляд.

— Тебе почем знать, что за оружие у меня с собой?

Корчмарь как-то сально ухмыльнулся.

— Один идешь?

Теперь Лютик начал смутно ощущать постепенно нарастающую панику. Что-то было не так. Мысленно он принялся судорожно высчитывать дни.

— Друга жду, — соврал трубадур, ощущая, как по позвоночнику растекается липкий холодок, но внешнее сохранил спокойствие, хотя только слепой бы не заметил то, как

--">