(_Asmodeus_) , (Теодор Алигьери) - Трус (СИ)

«Почему всякий раз, когда я оказываюсь в дерьме, ты накидываешь сверху?»

Лютик крутил их последний разговор в голове уже долгие часы.

Трубадура нужно было уметь терпеть. Геральт этого не умел. Он часто бывал с ним не очень вежлив и тактичен, правда, чаще всего это выражалось не вербально — в его скованных движениях, взгляде, но воспринималось Юлианом, скорее, как дедовское ворчание. Физически Геральт, конечно же, выглядел лет на сорок, не больше, но ни для кого не было секретом то, насколько давно ведьмачий цех выпустил из своих дверей последнего воспитанника. Белого Волка было сложно осуждать за угрюмость и молчаливость, поэтому Лютик этого не делал, но, притянутый его силой и каким-то несколько драматичным обаянием, прилип как банный лист к заднице и никак не хотел оставить в покое. И, конечно же, не потому, что ему самому было крайне одиноко, и он был способен это чувство понять. Конечно же, не потому.

Ведьмак вообще большую часть времени казался зацикленным на каких-то своих внутренних мыслях и чаяниях, хотя иногда барду думалось, что в голове у ведьмака на самом деле царила медитативная тишина, которую чисто физически не способный промолчать Лютик каждый раз бестактно нарушал. Геральт, кажется, все-таки искал спокойствия, хотя его убежденность в том, что не для ведьмаков это пресловутое спокойствие было придумано, окружало его мифическим образом великомученика.

Лютик считал, что самоотверженно помогал ему держаться на плаву. За эту чрезмерную самоуверенность, собственно, он в итоге и поплатился.

Возвращаться было сложно. Идти тем же маршрутом оказалось невозможно, а о других путях бард попросту не знал, поэтому, погрузившись в свои мысли, быстро заплутал и теперь ступал по каменистому перевалу, так сказать, на-дурачка, содрогаясь от мысли о том, что окажется запертым на этой ветреной скалистой местности на ночь или даже навсегда. Перспектива умереть в одиночестве вызывала у Юлиана настоящий животный ужас.

У него не было никакого снаряжения: ни оружия, ни даже легких доспехов, ни физической подготовки. Он всегда путешествовал в компании тех, кто мог его защитить: барды нуждаются в защите существ, знающих, как держать в руках клинок. Сейчас, переволновавшись и приняв опрометчивое решение, он сам пошел искать себе верную смерть. Но остаться Геральт бы ему не позволил. Это читалось по его глазам. Это был не тот случай, когда можно было навязаться следом. Бард отступил.

Лютик предполагал, что, скорее всего, Ведьмак, поглощенный в тот момент своей болью, не подумал о том, что его друга на дороге может ожидать смерть или что похлеще, но, возможно, Белый Волк даже не предполагал, что бард, действительно, просто соберет свою немногочисленную поклажу и уйдет.

Опускался вечер, парень кое-как продрался через ветвистую заросшую тропу и нашел относительно безопасный спуск вниз, горестно думая о том, что все, кто были с ними в походе на дракона и остались в живых, уже тысячу раз покинули это треклятое место, один он — беспомощный и уставший – был вынужден плутать по горам и искать выход. Совершенно один. Да его простой барсук загрызть способен, что уж говорить о хищниках пострашнее.

Но было тихо.

«Пока тихо», — напомнил себе Лютик.

Теперь они вряд ли увидятся снова. Разве что, случайно. Оба они часто колесили по крупным городам, поэтому регулярно сталкивались в самых неожиданных местах, несмотря на то, что из-за подавителей Геральт даже не знал его истинного запаха. Его у Лютика, истерзавшего свое тело специальными снадобьями, уже почти не осталось, он ощущал себя стерильным как спирт. Альфы не чувствовали запахов других альф, поэтому обман раскрыт не был. Зелья-подавители глушили большую часть феромона и деструктивно влияли на организм, но быть омегой в далеких странствиях и пахнуть чертовски опасно. Опасно открываться спутникам, опасно пить и ночевать в тавернах. Лютик по личному опыту знал, что контролировать себя альфы вполне себе в состоянии, но какой был в этом смысл, если за стенами крупных городов всегда творился полнейший беспредел? Одним изнасилованием и убийством больше, одним меньше. Никто не заметил бы никакой разницы.

Геральт так и не узнал, что Лютик омега.

В какой-то мере парень даже был этому рад. Ему из чистой

--">