Екатерина Николаевна Попова - Обмануть время (СИ)

  - Беги, умник, и помни... Раз... Два... Тр...

  - Что ты сказала?!"

  Пролог

  В Лондоне осень. Ветер метет по паркам и тротуарам желтую ломкую листву, и тоскливый вид увядающей природы как никогда точно соответствует душевному состоянию Доктора.

  - Как это случилось?

  Они сидят в крошечном, дешевом кафе на окраине Чизвика, и Доктору кажется, что прошлое вернулось и смотрит ему в глаза. Смотрит в самую душу, в самую глубь его существа выцветшими, смертельно уставшими глазами Уилфреда Мотта.

  - Как это случилось? Расскажи мне, Уилф.

  Старик мнет в руках пластиковый стаканчик с кофе, не замечая, как коричневая жидкость расплескивается на белый пластик стола. И Доктор не хочет слышать ответа. Не хочет знать, как это случилось, когда, почему... Словно, пока он не узнал, Донну можно вернуть.

  Глупые надежды. Даже повелителю времени не дано переписать время для одной взбалмошной, шумной, бесценной секретарши из Чизвика.

  - Рак, - наконец выдыхает Уилфред, и Доктор невольно вздрагивает. А старик продолжает - устало, почти монотонно, словно все эмоции умерли вместе с ней. - Всего неделя... Мы даже не подозревали, а когда она... Словом, было уже поздно.

  Доктор молчит. Горло словно забито сухой, шершавой пылью - попробуй что-нибудь сказать, и захлебнешься ей. Четыре года... Всего четыре года. Он должен был это предвидеть. Человеческий мозг не способен выдержать всю информацию, которая буквально ворвалась в Донну Ноубл. Даже блокировка памяти - всего лишь временная мера...

  Он никогда не думал, что этого времени будет так мало.

  - Ты не виноват... - говорит Уилфред, словно угадав его мысли. - Ты дал ей немного жизни... Моя девочка... У нее все-таки была жизнь.

  На белом пластике дрожит крошечная капля солоноватой воды. Доктор цепляется за нее взглядом - и никак не может решиться вновь поднять глаза. Иногда тысяча лет - это слишком много. А иногда и этого не достаточно, чтобы набраться мужества посмотреть в глаза собственному отражению.

  Уилфред сильно сдал. Он выглядит совсем постаревшим по сравнению с их последней встречей - и Доктор этому ничуть не удивлен. Ему не нужно объяснять, каково это - пережить собственную внучку.

  Два старика, потерявших самое дорогое, сидят в дешевой забегаловке, и между ними стынет так и не тронутый дрянной кофе. Оба знают, что это - их последняя встреча. Как бы не сложились дальше их жизни - нельзя обманывать время бесконечно.

  - Я надеялся, что смогу спасти ее. Что сделаю ее просто человеком...

  - Она никогда не была "просто", - Уилфред судорожно вздыхает, зажмуриваясь на миг. - Ты знаешь это, Доктор.

  - Она никогда не была просто... - эхом откликается он. Он знает это. Он это знает.

  Уилфред имеет право его обвинить. Он действительно виноват - во всем, что случилось с Донной, с самой важной женщиной во вселенной, с женщиной, которая боялась быть не услышанной. С его Донной... Уилфред не обвиняет его. Это и не нужно. Никто не сможет обвинить его больше, чем он сам.

  Доктор смотрит на улицу, где первые капли дождя, срываясь, прибивают к земле мертвые листья, и на душе у него так же серо и безрадостно. Потом он встает и уходит. Уходит, не оборачиваясь. За спиной остается старый Уилфред. Друг, соратник... Виновник его предыдущей смерти. Донна. Чизвик. Метакризис.

  За спиной остается целая жизнь. Если обернуться, можно увидеть, как старый солдат в последний раз салютует своему капитану.

  Он не оборачивается.

  Глупый старый Доктор... Как ты мог поверить, что время можно обмануть?..

  Раз.

  Кладбище. Опять кладбище. Вся его жизнь теперь - кладбище с замшелыми надгробиями тех, кто был ему дорог. Так к чему эта аллегория...

  "- Возвращайся в Тардис!" - не просит - умоляет - он. Он

--">