(Omega-in-exile) - Белые львы (СИ)

====== 1. АПОСТОЛ СВОБОДЫ ======

ПРОЛОГ Близ побережья Сицилии, июль 2014 года Он стоял у борта и вглядывался в ночное море. Справа по борту были видны далекие огни сицилийского берега, в темном, бескрайнем просторе Средиземного моря мерцали желтые ходовые огни кораблей. Ветер был теплым и влажным, огромная яхта чуть покачивалась на волнах.

За спиной у него на ярко освещенной палубе звучала музыка, слышались веселые голоса многочисленных гостей.

И тут он почувствовал на себе чей-то взгляд. Упорный, пристальный. И очень недобрый. На него в жизни часто смотрели недобро. Даже чаще всего так и смотрели, чуть маскируясь доброжелательными или откровенно натянутыми улыбками. Он давно к этому привык. Так было всегда. И он знал, что так будет всегда. Это его плата за то, что он всегда стремился к свободе. И не просто стремился, но и завоевывал ее – каждый день, каждый час, каждую минуту. И недобрые взгляды служили подтверждением того, что он – на правильном пути.

Но этот взгляд… Он не видел человека, который пристально смотрел на него. Но, даже не оборачиваясь, он уже знал кто это. Тот, кого давно не было в живых. Тот, кто погиб той страшной, такой же влажной и душной ночью, разорвавшейся мощной вспышкой, разлетевшейся каменными обломками, погребающими под собой все его надежды. И его любовь. Единственную, странную, непостижимую. Этого не могло быть. Не могло. Он редко испытывал страх. Но сейчас его охватил страх. Мистический страх, возникающий, когда человек сталкивается с тем, чего в принципе не может существовать. С необъяснимым. Невероятным. Пугающим. Он сделал глоток шампанского из фужера, который держал в руке, резко обернулся. И замер. Фужер выпал из рук, разлетевшись на сотни мелких осколков и брызг. Но он этого даже не заметил. Потому что увидел те самые глаза. Глаза, которых увидеть не мог. Потому что того, кому эти глаза принадлежали, уже не существовало. Широко распахнутые серые глаза, в которых была нечеловеческая, львиная властность, были устремлены на него. Когда-то в них была любовь. Была грусть. Была радость. И в самом конце была боль. Жгучая, пронзительная, отчаянная. Тогда тоже была ночь. Такая же душная, влажная. И в небе были такие же крупные, теплые звезды. Недалеко глухо шумел океан. А он, оторопев, смотрел вслед человеку, бросившемуся к ярко освещенному зданию отеля. Он сам готов был броситься вдогонку, чтобы только остановить его. Но взгляд, последний брошенный на него взгляд широко распахнутых серых глаз, в которых радость и любовь внезапно сменились болью и гневом, нечеловеческим гневом, этот взгляд разъяренного льва буквально припечатал его к месту. Всего на несколько секунд, хотя ему казалось, что прошла целая вечность. Он тогда все же ринулся к белому пятиэтажному зданию отеля, окруженному пальмами, с многочисленными флагами возле пафосного входа с крутящимися стеклянными дверями. Но тут же в него мертвой хваткой вцепились телохранители, не давая сделать и шагу. – Пустите! – закричал он во всю силу своих легких. – Пустите! Верните, остановите его! И в этот момент здание отеля содрогнулось, осветившись изнутри яркой вспышкой. Раздался громкий взрыв, и, казалось, сам воздух содрогнулся, неумолчный шум экваториальной ночи прервался, по белому фасаду пошли зловещие, темные трещины и часть здания начала медленно оседать, вздымая тучи белой пыли. Он видел темный силуэт на фоне ослепительно яркой вспышки, силуэт человека, который рвался прямо в пламя, чтобы сгореть в нем дотла. Он что-то кричал, но телохранители волокли его прочь от полыхавшего здания, точнее, от его руин. Его силой запихнули в джип, который тут же сорвался с места, уносясь во тьму, прочь от пылающей смерти. Он не понимал, куда его везут. Но не хотел, не мог уехать. Он потребовал, чтобы машину остановили, тут же выскочил из нее и понесся прочь, не разбирая дороги и не слушая криков охраны, следовавшей за ним. Он несся через невысокие заросли, которые кишели ядовитыми змеями и насекомыми, но ему было не до того. Он бежал не к тому, кто несколько минут назад погиб в море огня. Он бежал от самого себя. Ибо сам для себя стал кошмаром.

Впереди была густая, безбрежная тьма Атлантического океана. В этой тьме хотелось раствориться, исчезнуть, чтобы ничего не знать, не помнить. Чтобы вместе со своей жизнью затушить безжалостное пламя, в котором она сгорала. И он с

--">