Эрос Гед Евгеньевич - Встречи

причудливым образом раздвигается под давлением моего тела, как новая страница. А там, где мгновение назад были мои ноги, смыкается, закрывая ранее прочитанное.

О чем она?

Страница за страницей, и на каждой из них безразличие огня, заставляющее меня сожалеть о том, что я не остался.

Вернуться?

Нет, здесь нельзя войти и вернуться тем же. Пока читаю эту книгу, сохраняю свою сущность.

– Зачем тебе это? – шумит трава, – Ведь когда-то ты бежал оттуда. Ты был на огромном черном коне. Твой друг не смог дойти до конца и остался здесь навсегда. А теперь ты совершаешь очередное безумие – один бросаешь вызов Вечной книге.

Я молчу и упрямо перелистываю страницы.

– Так и будет записано: "Слабость пытающаяся найти свое спасение в бегстве!"

– Нет, будет записано так: "Человек дважды рожденный здесь, ибо только так он смог изменить мир".

Страница за страницей: "Горячий ветер, холодное небо и жёсткая трава".

Я начинаю познавать, к чему приводит жажда движения. Сделал шаг – будь готов сделать следующий.

Жажда не уменьшится, но и не станет больше. Надо бояться постоянства. Неизменность порождает обреченность.

Уже много дней я перечитываю одно и то же, а нет даже намека на море или горы. Степь всегда заканчивается горами или морем.

Полдень. Очень сухо и горячо. Степь не оставила ни капли.

Изможденный путник падает на колени, затем назвничь. Но трава не даёт тени.

– Ставим точку? – шуршит трава.

– Да, надо идти – пауза – Нет, здесь я оставлю только эту сумку.

Снова зашелестели прочитанные страницы.

– Знаешь, когда-то давно я был Великим воином.

– Быть и есть – это разные слова. В этой книге нет ни настоящего, ни будущего, только прошлое.

– В прошлом, я часто приходил к мысли о том, что именно сейчас мое будущее закончится, и через какие-то мгновения я уйду в прошлое, из которого нет выхода. Но проходили мгновения, и я снова видел свет. Вот и сейчас ты говоришь мне о не доступности будущего.

– Можешь сколько угодно надеяться, но Солнце сожгет тебя, трава скроет твои следы, а ветер развеет остатки.

– Человек с мечом не верит и не питает надежд. Он кристальное воплощение долга.

– И где твой меч?! – прошумел ветер.

– Он ждет меня там, где заканчивается степь.

***

Его возвращение началось с ощущения, что его волокут. Несильный, но болезненный удар затылком. Движение прекратилось. Закрытые веки не могут сдержать такого количества света, и он чувствует восходящее солнце нового дня. Где-то далеко женский голос кричит: "Да сколько это будет продолжаться!"

– Придётся это сделать, – он с сожалением приоткрывает веки. Нечеткие границы и размытые краски, в которых он с трудом находит общее с женским лицом.

– Ладно… – в звуках читается явная угроза.

Образ исчез. Яркий поток света залил все чёрным и … Ледяная стать сотен мечей вонзилась в его лицо, а затем мечи начали плавится, и освежающей прохладой потекли по щекам. Послышался звук удаляющихся шагов.

Давление, стремящееся разорвать голову, отступили. Он осторожно открыл глаза, аккуратно поднялся и побрел в тень дома.

За столом сидела маленькая девочка. Рядом стояла кружка. Девочка аппетитно уплетала сахарный пряничек, заметив его она смутилась, быстро положила пряничек на тарелку и смахнула рукавом крошки в уголках губ.

– Проявление естественного удовольствия считается чем-то неприличным, и мы усиленно учимся его прятать, – мужчина немного задумался, – Однако это было так мило, как она пыталась скрыть следы своего удовольствия от вкусного завтрака. Сказать об этом?

– Можно присесть? – спросил мужчина.

Девочка кивнула головой.

Горничного цвета линии паутиной древности лежали на его лице. Жёсткая борода – вот его признак существования настоящего, который стирал первое впечатление о древней статуе готовой рассыпаться под давлением времени. Покрытый мокрыми пятнами балахон не мог скрыть могучую силу человека, сидящего напротив смущенного ребёнка.

– Вы будите молоко? – несмело проговорила девочка.

– Не откажусь, – время и солнце, и паутина древности чудесным образом превратилась в нестриженную копну волос живой реальности.

***

– И только один из выживших пойдёт искать ответы. Ибо он и есть избранный.

– Ты опять о брате!

– Нам не дано знать его имя, но его деяния изменят все. Достаточно одного, что бы все стали другими.

– Бред.

– Идеальное Да или абсолютное Нет – выбирать ему Остальное, их следствие в --">