(sweet_mademoiselle) - Сто имен (СИ)

class="book">Китти сглотнула:

— Ты ничего не сказала об этом.

— О чём?

— Ты знаешь о чём.

— Не знала, готоа ли ты это обсуждать.

— По правде говоря, нет.

— Вот видишь,

Они помолчали.

— Меня полощут в газетах, на радио - везде, - решилась наконец Констанс.

— Я не получаю газет.

Китти притворилась, будто не замечает стопку на подоконнике.

— Куда бы я ни пошла, все смотрят на меня, тычут пальцами, словно я прокаженная.

— Оборотная сторона популярности. Ты же телезвезда.

— Я не телезвезда. Я - идиотка, осрамившаяся на телевидении. Есть разница, а?

Констанс молча пожала плечами, словно разница не так уж и велика.

— Ты не советовала мне идти в телевидение. Скажи теперь: “Я же тебя предупреждала”- покончим с этим.

— Я никогда так не говорю. От подобных слов никакого толку. - И Констанс снова пожала плечами, её фирменный жесть.

Китти выпустила пальцы Констанс и тихо спросила:

— Работа все ещё за мной?

— Пит не поговорил с тобой?-Похоже, Констанс рассердилась на ответственного редактора.

— Говорил. Но мне надо услышать это от тебя. Мне нужно услышать это от тебя.

—“Etcetera” по-прежнему желать видеть тебя в своём штате, — без колебаний ответила Констанс.

— Спасибо! — шептунов Китти.

— Я поддерживаю твое желание работать на телевидении, потому что знаю: ты хороший репортёр, а можешь стать великим. У всех бывают ошибки, у кого-то больше, у кого-то меньше, но никто не безгрешен. И когда такое случается, надо использовать этот опыт, чтобы стать лучшим репортёром, а главное, лучшим человеком. Помнишь, какой сюжет ты предложила мне, когда явилась на собеседование десять лет назад?

Китти рассмеялась, но её передернуло.

— Нет, — солгала она.

— Конечно же, помнишь. Ладно, раз ты не хочешь сказать, скажи я: я спросила, если бы тебе прямо сейчас предложили написать статью о чем угодно, какой сюжет ты бы выбрала.

— Не надо, Констанс! Все я помню! — Китти сильно покраснела.

— А ты ответила, — продолжила Констанс, будто её не перебивали, — что слышала о гусенице, которая не смогла превратиться в бабочку.

— Да помню я, помню.

— И ты бы хотела узнать, как чувствует себя тот, кого лишили такого чуда. Ты хотела понять, что чувствует гусеница, если у неё на глазах сестры превращается в бабочек, а она знает, что с ней этого никогда не случиться. Собеседование проходили в день президентских выборов в США, в тот самый день затонул круизный лайнер с четырьмя с половиной тысячами пассажиров на борту. Из двенадцати кандидатов, явившихся к нам в тот день ю, ты единственная не заговорил о политике и о лайнере и не выразила желания провести день с Нельсоном Манделой. Тебя интересовала только эта бедняжка гусеница.

Невольно Китти улыбнулась :

— Да, я пришла к тебе прямиком из университета. Травке ещё не выветрилось из организма.

— Нет, — прошептала Констанс, снова беря Китти за руку. — На том собеседовании ты сумела убедит меня: ты не боишься летать, ты боишься, что тебе не дано будет оторваться от земли.

Китти с трудом сглотнула, поступили слезы. Она так и не взлетела, и уж теперь — вряд ли.

— Некоторые считают, что нельзя действовать под влиянием страхом, но если человек не боится, так в чем риск и вызов? Лучшие свои работы я делала, когда признавала свой страх и бросала себе вызов. И вот я увидела молоденькую девушку, страшившуюся, что не полетит, не сразу подумала: “Ага, наш человек!” Потому что в этом суть “Etcetera”. Да, мы пишем о политике, но мы пишем о людях в политике, нас интересует их эмоциональный опыт, не только действия, но причины этих действий. Что с ними было в жизни, откуда берётся их вера, откуда чувство. И о диетах пишем, но не о экологически чистых продуктах и цельных злаках: нам важно кто важно почему . Люди, их чувство, их мы больше, — это, кончено, мое личное мнение. “Etcetera” не перестанет публиковать тебя, Китти, до тех пор, пока ты будешь писать то, во что веришь. Ни в коем случае не пиши по чужой подсказке, если тебе станут говорит: вот, мол, отличный сюжет. Никто не знает заранее, что люди

--">