Руслан Валерьевич Дружинин - На паутинке (СИ)

они вообще никому не нужны, кроме него.

   Миле поставил чемодан рядом с кроватью и сел на покрывало. Альбертина буравила его жидкой зеленью глаз и чего-то ждала. Нужно что-то сказать - именно ему, Миле, гостю в этой коморке, а не ей, кто пришла сюда первая.

  - И когда к тебе домой забрались эти семиножки?

  - Три дня назад.

  - Ты три дня жила у подпольщиков на квартире?

   Альбертина кивнула. За окном прозвенел трамвай.

  - Я есть хочу... - попросила Альби.

  - Готовить умеешь?

   Она помотала головой.

  - А что умеешь?

  - Рисовать.

  - И всё?

   Альби кивнула.

  - Ладно, тогда поднимайся, я тебя готовить научу.

   Он подвёл её к столешнице в кухонном углу, взял глубокую миску, положил в неё картошки и залил водой.

  - Вот, вымой.

  - Не хочу, она грязная, - спрятала Альби руки.

  - Грязную будешь есть?

   Альбертина побледнела.

  - Тогда вымой.

  - Почему под краном не помыть?

  - Труба землёй забьётся. В туалет выльем.

  - Давай ты... сам.

  - А ты чего, не будешь есть?

   У Альби задрожали губы.

  - Не буду! - обижено крикнула она. Чего Миле не хотел, на то и нарвался.

  - Ну, вот ещё... ладно, сам сделаю. А ты садись, жди, - взялся он за миску с картошкой.

   Но Альби не уходила. Он сам привёл её на кухню. Она топталась на месте, всхлипывала и тёрла глаза.

  "Влип так влип..."

  - А ты семиножек близко видела? - спросил Миле, как бы между делом.

  - Нет, - изменилась в лице Альби.

  - А я видел одну.

  - Где?

  - В приюте. Ну, не совсем в приюте, а на улице, через окно. В подворотне сидела.

   Миле искоса глянул на Альби. Плакать она перестала, но побледнела так сильно, что в подробности он решил не вдаваться. Миле взял консервную банку и нож, ловко открыл селёдку в масле и отогнул крышку.

  - Вот, разложи по тарелкам, - протянул он Альбертине вилку. Рановато, но лучше, чем терпеть плаксу под боком. Пока Альби неумело и с большой осторожностью вылавливала куски сочащейся маслом сельди и раскладывала по тарелкам, Миле помыл картошку и начал чистить.

  - Мне это есть?.. - понюхала Альби рыбу.

  - Попробуешь потом. Вкусно. А сейчас набери в чайник воды.

   Спустя минут тридцать Миле достал из кипящей кастрюльки картошку. Вспомнилась жизнь в семье. Всё тогда делала мама, а он ничего не умел. Конечно, ему было девять, но всё равно злиться на Альби не стоило.

   Рыба Альбертине совсем не понравилась, да и картошка не очень. Она тыкала вилкой в селёдку, пока Миле с голодухи смёл всё за пару минут, даже косточек не почуял.

  - Слушай, а ты откуда? - долизывал он маслянистые крошки.

  - Из управленческого.

  - Ого!

  - А ты из приюта, получается, да?

  - Угу.

  - Дай марку посмотреть? - отложила Альби вилку.

   Миле закатал рукав и протянул руку. На запястье синела татуировка - шестерёнка и номер. Так Миле заклеймили, когда отняли у родителей.

  - Три, девять, девять, ноль, четыре... значит на фермы.

  - С чего ты взяла? - вытаращился Миле.

  - Если есть четыре и девять, то это точно фермы, - покивала Альби сама себе. Она так легко рассуждала о том, о чём все ребята в приюте ломали головы: куда их отправят? Узнать, где заставят работать и в каком возрасте - невозможно. Те, кого забирали из

--">