Наталья Ильина (illinka) - Пока дышу

жаловались.

Парень растянул полные губы в ухмылке, а Трой отодвинулся подальше, к окну, обречённо вздохнув. Единственное, что оставалось чистым у этого безалаберного неряшливого паренька — глаза. Ярко-голубые, с простодушной ясностью невинного ребёнка, на самом деле они маскировали его невероятную наглость и полное отсутствие каких-либо принципов. Попасть на дежурство вместе с Ленни было для Троя сущим наказанием.

Кабина старого грузовика, который перегораживал улицу в самом узком месте, раскалилась за день. Вонь, идущая от напарника, смешивалась с запахом нагретого железа и пыли, а снаружи не было ни ветринки. Деревья в конце улицы замерли неподвижными бесформенными тенями, ни один лист не шевелился. Ущелье Саммит-стрит плавилось в мареве накопленного жара, а стены трёхэтажных зданий и растрескавшийся асфальт щедро возвращали его обратно, лишая наступающий вечер долгожданной прохлады. Дежурство предстояло не из весёлых. Этот пост был одним из самых старых и находился довольно далеко от небольшого района между Ривер-Сайд и рекой, где они теперь жили, но именно отсюда вела дорога к обломкам моста и Миссури. Именно здесь было «бутылочное горло» района, облюбованного оставшимися в городе.

Трой отхлебнул воды из пузатой фляги и положил свой вальтер на вытертое и иссохшееся сиденье, чтобы был под рукой. Проржавевшая местами решётка, заменяющая в кабине ветровое стекло, расчертила пыльное торпедо квадратиками нечётких теней. Он знал, что ночные дежурства давно превратились в условность, но осторожность всегда брала верх над разумом — вытянуть ноги и засопеть в спокойном сне, как это сделал Ленни, он не мог. В голову лезли дурацкие мысли, под передним колесом возился и вздыхал Бади.

Сумерки быстро сменились темнотой, и Трой выбрался из кабины, чтобы запалить огонь в двух железных бочках, что стояли в пяти ярдах впереди грузовика по обе стороны дороги. Искры взметнулись в небо роем алых светлячков, пламя затрещало, пожирая промасленные чурбачки и обломки старой мебели. Пятно тёплого света разогнало мрак перед машиной, роняя отсветы на облезший никель решётки радиатора. «Голова» грузовика была вывернута в сторону далёкого парка, а облезлый металлический фургон ФедЭкс на заломленной сцепке почти упирался в противоположные стены домов. Пространство под колёсами было плотно забито разнообразным железным хламом. Миновать его можно было только пройдя насквозь через крохотную риэлторскую контору, задний двор и выйдя через сувенирную лавку под покосившейся вывеской, с другой стороны машины.

Перед тем как забраться в кабину, Трой нагнулся у спущенного колеса и запустил пальцы в мягкую шерсть пса, почти невидимого в темноте своего убежища. Это его и спасло. Пуля чиркнула по правой стороне головы, срывая кожу вместе с волосами, и вонзилась в резину. Эффект был такой, словно по голове со всего размаху двинули бейсбольной битой. Из глаз Троя посыпались искры, он крепко приложился о железную подножку кабины левым ухом — так мотнулась голова — и рухнул в пыль. Из последних сил, смаргивая огненные круги перед глазами, прошипел «замри!» собаке и провалился в черноту.

Сначала вернулись звуки. Хлюпающий — у самого лица, приглушённой стрельбы и громких криков — в отдалении. Следом — голову пронзила острая боль. По лицу елозило что-то влажное и тёплое. С трудом разлепив глаза, Трой попытался приподняться, отталкивая лохматую башку Бади, который тихонько взвизгнул и ещё настойчивей продолжил соваться ему в лицо. Голова кружилась. Застонать не дала подкатившая к горлу едкая горечь, Трой сцепил зубы и прислонился плечом к колесу, чтобы не упасть. «На нас напали… Снайпер стрелял, что ли? Бади не учуял…» Мысли, тягучие и неповоротливые, с трудом удерживаясь в гудящей голове. Настойчивое желание ощупать собственный череп останавливал липкий, противный страх наткнуться на мягкую упругость открытого мозга. Видел он, как без черепной коробки один паренёк бегал. Кругами и только направо. Недолго, правда… Бегать не хотелось. Не хотелось даже шевелиться, но и сидеть дольше было уже нельзя.

Вытерев руку о штанину, он осторожно дотронулся до головы, повыше уха. Рана имелась. Длинная горячая полоса, влажная от крови, пульсирующая болью. Шея, затылок и правая скула тоже были в липкой крови, которая местами начала подсыхать, стягиваясь коркой, но череп оказался цел!

— Надо выбираться, Бади, — --">