(Herr_Goth) - Вечное сияние чистого зла (СИ)

добыть своё, и всё. Потому они и идут рядом, а дальше — как повезет. Надо думать, Берен тоже это осознавал, но напрямую отказать принцу нолдор не решался, тем более, что прекрасно помнил, с какой неприязнью встретил вначале его просьбу лорд Куруфин.

В первые дни — да и потом — Келегорм успел совершенно увериться в правильности своих симпатий: Берен был спутником надёжным и молчаливым, действовал вдумчиво, иногда неловко или медленно, но своего добивался, и Келегорм ощущал полное спокойствие. Дорога была скучна, и то, что дни складывались в недели, он замечал лишь по тому, как убывала поклажа с провиантом на третьем коне, которого они с собой взяли. Изредка встречался пугливый тонконогий степной зверь, похожий на оленя или косулю, но поменьше; гораздо чаще попадались зайцы или мелкие зверьки, пугавшиеся топота копыт. Келегорм иногда гонялся за ними или пытался подстрелить на ходу — скорее ради развлечения. Но куда чаще путь скрашивали вечерние беседы, пока можно было разводить огонь, не боясь всякой нечисти, как в Таур-ну-Фуин. Они переговаривались негромко, обмениваясь историями про события прошлых лет, и всё шло славно.

При всём лояльном отношении, Келегорм иногда не мог отделаться от смутной брезгливости при виде густой темной щетины на улыбчивом лице адана, хотя к отличиям между эльдар и эдайн успел привыкнуть; поразмыслив немного, он понял, что испытывает не то легкую зависть, не то недоумение при мысли о том, что прекрасная синдэ избрала спутником жизни именно его, Берена, и вдобавок так полюбила, что убедила отца принять его и не казнить. Подумав о замысле Синголло, Келегорм не мог сдержать усмешки; само собой, требовать сильмариль, их сокровище, с его стороны было самонадеянно, но он, очевидно, и не рассчитывал, что пожелавший руки его дочери адан вообще вернется назад. Хорошенько же он удивится, когда узнает, что тот добыл камень! «Но сокровище сразу уплывет из его рук», — сказал Тьелкормо себе — и почти сразу уснул до утра; что ни говори, а постоянная тряска утомляла, и степь казалась бесконечной, хотя раньше, в погоне за слугами врага, он с дружиной верных, бывало, преодолевал её куда быстрее.

Под утро его обычно будил Берен, и Келегорм караулил кострище один, давая адану выспаться; иногда они менялись, и сын Феанаро сторожил с вечера, а Берен просыпался в предутренний час. Временами оба сходились на том, что тревожиться нечего, что Хуану можно довериться, и дружно засыпали, но Келегорм, как и положено эльда, спал чутко и просыпался чаще, если вообще не проводил всю ночь в воспоминаниях о Тирионе и своих странствиях по Валинору.

Чем ближе становился к ним лес, тем чаще попадались в степи ручьи, попадались островки из кустов и одиноких деревьев, мелких и иссушенных степными ветрами; путники радовались им, потому что вода вечно была на исходе, а ручей давал возможность не только утолить жажду, но и смыть с себя пыль и грязь. Они вместе, точно по команде, сбрасывали одежду и ступали в холодную воду; здесь Тьелкормо и подавно не мог отделаться от невольного сравнения между ним и собой, хоть он и посматривал на Берена лишь украдкой, чаще любуясь своим отражением и придирчиво осматривая себя. В конце концов, что было нужно гордому Эльвэ Синголло? Он знатного происхождения, храбр, смел, ладно сложен, не хуже Майтимо, но нет же — нужно было отринуть всякие добрые отношения с нолдор Первого дома, чтобы твою дочь увел с собой немытый адан, у которого за душой-то ничего нет, ни владений, ни верных! На этом месте своих размышлений он чувствовал, что начинает злиться, зло поджимал губы и отворачивался от Берена, лишь бы не видеть — но скоро отходил и успокаивался вновь. В конце концов, он всё ещё был выше на полголовы, шире в плечах и уже в талии. Волосы были убраны в походную косу, но временами он доставал гребень и долго вычесывал из них мелкий сор, и тогда они сияли под тусклым солнцем Эндорэ.

Наступил день, когда на горизонте в сером тумане стала вырисовываться синяя полоса — далёкий лес Бретиль. Вид его взволновал обоих, хотя ни один не показал этого. К радости от перемены мест у Келегорма примешалась и легкая грусть — наверное, ему положено было испытать злость, когда он вспоминал кузину Аредэль, но он когда-то обещал себе оставить случившееся в прошлом, а то всё никак не стиралось из памяти.

Он нагнулся к

--">