Евгений Колобов , Николай Владимирович Зайцев - Золото Плевны

формировать в отдельные батальоны. С того времени пластунами становились не добровольцы–охотники, а выходцы из казачих семей не имеющих возможности купить коня.

казачьи чины — казак, приказный, урядник (мл.,ур., ст), вахмистр (мл, вах, ст), подхорунжий, хорунжий, сотник, подъесаул, есаул, войсковой старшина, казачий полковник, казачий генерал.

доломан — короткая (до талии) однобортная куртка со стоячим воротником и шнурами, на которую накидывался ментик

кивер — головной убор с султаном, шнурами (этишкетами) и репейком

ментик — короткая куртка (со шнурами), обшитая мехом, надевалась поверх доломана

особая благодарность при составлении казаку Вадиму Колбаса–Ревину https://author.today/u/vadimkolbasarevin

текст будет пополняться

Глава 1. Шашка

Земля дышала, нагретая дневным солнцем, исходя жаром.

Осязаемый воздух играл столбом мелких частиц на уровне пыльных сапог и с готовностью распадался от каждого нового порыва ветра или быстрого движения солдат на батареи. Ветер дул в спину и дым от наших залпов на время закрыл поле нашего последнего боя. Вместо привычных запахов войны, на позиции остро запахло горькой полынью и незнакомыми цветами, кажется последние летние отголоски. Даже растения торопятся перед длинной зимой, ценя каждый день ранней осени. Я запрыгнул на темную от времени перевернутую бочку, вытер обильный пот на лице, размазывая черную копоть по выбритой коже, и сощурился от слепящего послеполуденного солнца, достал из портсигара ароматную турецкую папиросу. Закурил.

С турецкой батареей покончено.

Как и не было ее.

Второй день нас преследовали по пятам. Не давая расслабиться и угрожая полной расправой и уничтожением — в плен турки брали только старших офицеров.

В первой волне погони, преследующей отступающий шеститысячный русский корпус*, шли турецкие резервисты*. Самоуверенные и наглые пехотинцы раньше служили в турецкой армии и не знали, что наши новые пушки дальнобойнее турецких почти на версту.

Моя трёхпушечная батарея, оставленная в арьергарде*, прикрыть отход потрёпанного корпуса, накрыла противника, когда они только начали разворачиваться в боевой порядок. Один картечный залп, разогнал наступающую пехоту, и я всецело сосредоточился на уничтожении турецких пушек.

Сейчас главное выиграть время: каждый час, бесценен. Наши, закрепятся на самой высокой горе, перекроют Шипкинский перевал и без артиллерии их выковырять будет затруднительно. Конечно, в сорокатысячной турецкой Третьей армии найдутся ещё орудия, но эти, уже стрелять не будут. Уничтожены в чистую. Последний залп получился очень удачным и тянул на Георгиевскую медаль* для наводчика. Граната попала в повозку с огневым припасом. Громыхнуло громом, и в небо взметнулось огненное облако, слепя глаза. В секунду часть гранат взорвалась сразу, уничтожив всех, кто оказался в пятидесятиметровом смертельном диаметре. Остальные снаряды разлетелись в разные стороны, калеча и убивая и так мечущихся пехотинцев. Поднялась паника.

Для нас появилась короткая передышка. Теперь нужно продержаться как можно дольше, продать свою жизнь как можно дороже. Батарейцы понимали, что тяжёлые пушки в горы не затащишь, но когда расставляя орудия, увидели, как наших лошадей уводят вместе с уходящими силами, дружно закрестились, зашептали оборонительные молитвы.

— Шрапнельной гранатой, заряжай, трубка первая!

Первая — самая короткая, чистим пространство перед позицией батареи.

Через пороховой дым, окрашенный заходящим солнцем в разные оттенки красного, тяжело рассмотреть куда стреляешь. Когда дым рассеивается солнце слепит глаза, снова, промаргивая едкий пот, щурюсь, и холодею, видя близкую опасность. Увлекся уничтожением чужой батареи, обрадовался удачным выстрелам и не заметил скрытый маневр противника: побежавшая было, пехота, внезапно оказалась гораздо ближе к нашему наскоро сделанному редуту. Турки наступали со стороны заходящего солнца и я не сразу разглядел бунчуки пехоты низам. Куда подевались резервисты со своими малообразованными офицерами? На смену им появилась кадровая турецкая регулярная пехота, обученная прусаками, опасная в своей ярости и, известная жестокостью атак. Только там лучшие офицеры, которые выучены и прошли муштру на зависть многим колониальным армиям.

— Поторопись, голубчики! — стараюсь крикнуть, как можно бодрее, не выказывая тревоги. От интонации моего голоса --">