Мария Кимури - Звезда на излом (СИ)

несложно исполнить. Одну из боковых улиц расписали узорами людей дома Хадора, и там играли шумные светловолосые дети.

Руссандол разглядывал высокие крыши, узкие боковые улицы и широкие основные проезды, разбегающиеся от вершины холма, окруженной, словно венцом, высокими теремами. Когда всадники поднялись выше, справа в просветах между домами замелькали корабельные мачты. А еще немного погодя открылся вид на гавань, где вперемешку стояли у причалов узкие серые ладьи, предназначенные для быстрого хода, и широкие, с высокими бортами, грузовые корабли.

Как бы посчитать, сколько идет корабль до острова Балар?

Элурин тоже косился на нежданного гостя, но молчал. Он не был так опытен в сокрытии своих чувств, и хотя Руссандол не собирался вслушиваться, до него порой долетало эхо чужого волнения, любопытства и тревоги.

Быть целью чужого любопытства внезапно показалось забавным. Считая это почти бессмысленным, он все же заговорил.

— Я отвечу на твои вопросы, сын Диора, если смогу. Спрашивай.

— Я не знаю, как тебя спрашивать, князь Маэдрос, — скованно отозвался Элурин. — Я не могу связать то, что я видел и то, что я знаю.

— О моем брате Келегорме тоже можешь спросить, — Руссандол твердо решил считать, что слова юноши относились не к нему самому.

— Вряд ли ты ответишь мне, как такое возможно. Как мог один и тот же эльда призывать идти с оружием на наш дом, рубить квэнди на куски, словно орков, прийти убивать отца — и потом целую ночь и утро тащить нас по зимнему лесу, через бурелом и брод, истекая кровью, чтобы вернуть нашим ближним?

Руссандол прикрыл глаза, помолчал. С-собака. И та, что путается под ногами. И братец тоже, Хуан полоумный. Вот как…

— Не могу тебе сказать, что произошло в его душе. Не знаю. Знаю лишь, что мой брат Келегорм всегда был горяч и бросался очертя голову во все — в дружбу, в бой, на зверя с ножом. Когда его любовь отвергли, он с головой ушел в ненависть, и я не смог это изменить. Почему он бросился в иную сторону — лучше спроси отца. Не знаю, что между ними произошло, и почему твой отец и мой брат не убили друг друга. Я знаю лишь, что, по словам его верных, Келегорм дважды отступался от Элухиля, хотя перед этим так стремился убить, что прорубился к нему через весь большой зал Менегрота.

— Отец откладывает этот разговор.

— Ты выглядишь взрослым. Но я не знаю, как взрослеют дети двух народов.

— Если это вопрос…

— Пусть будет вопрос.

— По-разному, князь. Эарендиль, сын Туора и Идриль, почти равен нам годами и был несколько лет нашим товарищем по играм — но повзрослел быстрее нас. А сестре просто пришлось взрослеть очень быстро.

— Госпожа Эльвинг действительно полноправная соправительница Сириомбара?

— Да, — сказал Элурин и вздохнул. — Отец годами не мог оправиться от раны… Она приняла на себя все обязанности правителя еще до того, как стала взрослой по человеческим годам, и управляла достойно.

— Но ей помогали.

— Да, Келеборн и госпожа Галадриэль. Но они не стремились править здесь.

— Годами не мог оправиться от раны, — повторил после короткого молчания Руссандол. — Диор Элухиль, внук майя, годами не мог исцелиться? Я слышал об этом, но не доверял рассказам. Как это возможно?

Элурин дернул поводья, его конь недовольно мотнул головой.

— Однажды я услышал объяснение… не предназначенное для моих ушей. Оно не понравится тебе, князь Маэдрос.

— Я приехал сюда задавать вопросы и выслушать ответы, сын Диора, — Руссандол вскинул голову, — а не тешить свое самолюбие. Иначе прислал бы гонцов.

«Или явился бы сюда с войском, болтливый мальчишка».

— Одна из целителей… — Элурин запнулся, не желая называть имя и не желая лгать, — сказала, что эта рана словно нанесена слугой Моргота. Словно через нее прошло большое зло.

До этого Руссандол полагал, что не услышит в Гаванях ничего неожиданного — хотя бы пока не состоится разговор с правительницей. Но теперь… Будь он Карнистиро или Макалаурэ — у него пылали бы сейчас даже уши.

«Ты цел?» — вспомнилось ему давнее беспокойство. И ответом — незнакомый темный огонь в глазах Тьелко. И его отражение в глазах и лицах

--">