Мария Кимури - Переход (СИ)

Дик успел проклясть все на свете, сперва мысленно, затем вслух, придушенным шепотом. Моро, проклятая зверюга, был при жизни силен и велик, а по смерти — зверски тяжел.

То, что Алву до сих пор не нашли, объяснялось, во-первых, осенней темнотой, а во-вторых, тем, что с поля сражения умчался всадник на крупном вороном, которого пытались преследовать и отстали. Впрочем, Штанцлер был убежден, что Ворон в бега никогда не ударится, даже от негаданной засады… Собственно, Дик покинул лагерь в тот момент, когда эр Август уговаривал всех взяться за поиски, едва взойдет луна. Первым он успел убедить в необходимости поисков Кавендиша. Рассуждения этого поганца о том, что «Алва будет предан суду и торжественно казнен» успели донестись до уходящего Ричарда и заставили его затрястись от отвращения. Более мерзостную картины, чем Ворон в клетке, в плену у агарисской своры кавендишей и хогбердов, представить было трудно.

А ведь, как ни странно, именно медлительности и глупости некоего агарисского «стратега» и обязаны они этой нежданной победой… Ворон был способен предусмотреть чужие хитрости. но, похоже, не все чужие глупости.

Сперва Дикон отыскал то место, где сам упал с лошади — именно оттуда он видел, как стреляли в Алву. Была надежда отыскать его поблизости, и она оправдалась. Дику очень хотелось верить, что именно Ворон был среди немногих умчавшихся солдат. Он надеялся до тех пор, пока огонек фонаря не осветил голову крупного вороного с оскаленными зубами и знакомые серебряные розетки на сбруе… Моро.

Поперек лошадиной туши лежал еще один человек, в одежде наемника, почти скрывая всадника. Это тело Дик отвалил почти без труда, сам мельком тому удивившись, а теперь мучился с Моро.

Что он здесь делает? Предает вторично, теперь Людей Чести… А разве он теперь — Человек Чести? Одно предательство он уже совершил… вот так, должно быть, начинают воры и убийцы, каждое последующее преступление дается все проще. Только на душе почему-то было куда легче, чем за все последние месяцы. Или… на совести? И откуда это спокойная до смешного уверенность, что лишь теперь он поступает правильно?

Что ж, именно сейчас он пытается сдержать свою клятву…

Понимая, что теряет время, копошась у тяжеленного лошадиного тела, Дик заставил себя остановиться и пошевелить мозгами. Найдя поблизости обломок алебарды, он использовал его как рычаг, приподняв Моро и подсунув под него первые попавшиеся предметы — шлемы наемников, седло. Когда туша слегка приподнялась, Дик высвободил левый сапог Алвы из стремени, подхватил неподвижного маршала подмышки и выволок из-под мориска. Да жив ли еще Рокэ, черт побери?

— И что теперь? — мрачно спросил в этот момент Рокэ, разрешив, таким образом, вопрос. Дик споткнулся от неожиданности. Что ответить?

Вот и пришло самое страшное, холодея, подумал Окделл. Оказаться лицом к лицу с человеком, которому принес клятву верности и которого предал, и отвечать на его вопросы. Просить о прощении? Ворон его засмеет. Впрочем, пожалуй, он его и так засмеет. Или, скорее, обольет грязью. Заслуженно. Презрение из Рокэ Алвы просто сочилось, ощущаясь через перчатки.

— А где же дорогой эр Август? — полюбопытствовал маршал.

— В лагере. Пока.

Рокэ безуспешно попытался приподняться. Правая рука его безжизненно мотнулась, он смог опереться только на левую. Ноги… тоже? Придавленная конем — наверняка сломана.

Алебарду, так выручившую его, Дик сломал еще раз, получив две короткие палки, одна в локоть длиной, другая побольше. Перевязь наемника, поводья. Окделл надеялся, что этого хватит, чтобы соорудить шины для сломанных руки и ноги, как делали лекари в военных лагерях. А если и вторая нога Рокэ сломана.

Дик присел рядом с Алвой, собираясь то ли спросить его о ранах, то ли молча заняться его рукой… резкое движение навстречу, и на его шее сомкнулись железные пальцы маршала. Обеими руками Алва владел свободно, чтобы прикончить врага, ему хватит и левой.

— Вы не ответили на первый вопрос, Окделл.

Внезапно Дику стало. смешно? Он словно отстранился сам от себя: один Дик ловил губами воздух, мучаясь невозможностью объяснить Алве, что он пришел помочь., а другой сказал — все неважно. Неважно, что Алва скажет и подумает.

--">