Эл Шоков - Я тебя найду… (СИ)

Эл Шоков   Я  тебя  найду... ^{Subпoвecть}

I

Египетская Сила всегда охраняла Утиное озеро, как говорили старожилы. Но сегодня что-то пошло не так…

— Ну что с тобой, Ма? — спросил Пашка, с показной нежностью накрывая полотенцем покрасневшие от ультрафиолета Марийкины плечи, и добавил: — Голову даю на отсечение, ты что-то задумала…

Тень от пепельно-белого утёса, издали похожего на фигуру знаменитого Сфинкса, продолжала ползти по горячему рыжему песку, уже съела припаркованную рядом Пашкину «девятку» и коснулась уголка зелёного покрывала, на котором они расположились, единственные на этом укромном пляже. Из-за этой скалы, являющейся таёжной достопримечательностью, местные жители и окрестили песчаную озёрную отмель Египетской Силой.

— Да всё нормально. Перегрелась, наверное. Может, будем закругляться?

— Как скажешь, милая… — ответил он. — Окунусь ещё разок, пожалуй. Не составишь мне компашку, Ма?

Марийка пожала плечами. Она глядела на это тихое озеро, огромная блестящая поверхность которого радужно переливалась оттенками зелёного и жёлтого цветов из-за окружающих хвойных лесов и магнезитовых скал. Ей нравилось это место, оно было кусочком её детства — детства наивной девочки с непослушными кудряшками.

— Ну, как знаешь…

Это было последнее, что сказал перед катастрофой Пашка, её любимый парень, которого она знала лет пять и часть которого носила под сердцем.

Он с шумом плюхнулся в прозрачную воду…

«Неужели это чудо-юдо сможет стать хорошим отцом? В нём ещё столько неистраченного детства, что хватило бы на целую детсадовскую бесштаную команду», — мысленно улыбнулась она, глядя на предающегося водным утехам парня, светловолосая голова которого, удаляясь от берега, то скрывалась под водой, то с фырканьем показывалась на поверхности.

Сегодня вечером она должна рассказать Пашке о беременности. Обязательно должна. Предвкушение от скорого созерцания его радости было огромным.

Она одела сарафан на подсохший купальник, подчёркивающий её великолепные формы, и хотела уже собирать вещи…

Сначала никто не заметил, как в безоблачном небе появилось нечто. Маленькая частица словно отделилась от перламутрового солнечного диска, висевшего уже с западной стороны, подошла к зениту и стала увеличиваться в размерах. В небе словно зажглось второе солнце — маленькое, но такое же горячее и ослепляющее.

Что-то приближалось.

Вскоре Марийка увидела это. Завороженная и оцепеневшая, она с пол-минуты глядела на переливающееся пятно, вскоре обретшее красный хвост, потом пришла в себя и бросилась к воде.

— Па! Пашка! — взвыла она с горячего берега. — Пашка! — Она прыгала, семафорила руками, привлекая к себе его внимание и показывая вверх.

Пашка уже плыл обратно, когда небольшой метеорит вошёл в Утиное озеро.

II

Кругом валялись мокрые водоросли и рыба, много рыбы. Огромная растрёпанная чайка деловито прохаживалась среди данайских даров озера и окунала свою голову в рыбью плоть. Утиным озеро называлось лишь в туристических картах и справочниках, на самом деле уток здесь никто никогда не видел, а хозяевами водоёма были обычные каркающие чайки.

«Какая странная птица, — пронеслось в голове у Марийки. — Да у неё же нет клюва!»

Девушка лежала на животе. Ещё не остывший песок колол щёку. Горячий воздух был наполнен удушающими запахами тины и вызывал приступы тошноты. Как долго она была без сознания, Марийка не знала. Собравшись с силами, она поднялась.

— Пашка! — крикнула она.

Никто не отозвался. Тишина была такой, что она слышала пульсацию в висках. Не было ни крика птиц, ни жужжания кусачих насекомых, ни шороха ветра.

«…Я тебя найду…»

— Пашка! Па!

Она увидела его. Нашла.

Парень лежал навзничь за большими валунами в пенной воде, у самого берега. Светловолосая голова покоилась на песке, а тело колыхалось на уже ослабевших волнах.

— Пашенька, милый…

Марийка бросилась к нему, обняла. Он дышал.

— Пашка! Ну слава Богу, ты жив!

— Ма… — прошептал парень. — Что… что это было?

— Не знаю. Давай, потом это обсудим. Главное, ты жив! Встать сможешь?

Она стала снимать с его тела липкие тенёта водорослей, смывать водой илистую грязь.

Вдруг у неё вырвалось:

— О Господи!

Марийка --">