Андрей Алексеевич Кокоулин - Возвращение в Пустов

Возвращение в Пустов
Андрей Кокоулин

© Андрей Кокоулин, 2018

ISBN 978-5-4493-8111-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

В вагоне было накурено и холодно.

Ни белья, ни матрасов. Ревели дети. Какие-то тетки с тюками тряпья мотались туда и сюда по проходу, все время заставляя Шумера отклоняться и толкать плечом в плечо соседа справа. Сосед, худой высокий мужчина в плаще и с «дипломатом» на коленях, каждый раз болезненно морщился и несколько секунд потом играл желваками, словно сдерживал в себе желание вскочить и дать в морду.

Вслед теткам неслась ругань, но те лишь злобно отбрехивались.

Кроме табака пахло потом, мокрой кожей и рыбой, а еще вонючими обедами, которые для кондиции требовалось лишь залить кипятком. Пряный химический дух наплывал то слева, то справа, и Шумер, сглатывая слюну, закрывал глаза. В темноте успокаивать желудок, протестующий и согласный давиться даже этой химией, было почему-то легче.

— А мы валетика!

За откидным столиком у окна играли в «тысячу».

Играли втроем. Плотный, с бульдожьим лицом мужчина в кургузом, идущем складками пальто и шустрый, востроносый малый в пиджаке поверх водолазки и в кепочке, примявшей рыжие волосы, изображали незнакомых друг другу попутчиков. Они сидели наискосок от Шумера, и он примечал, как у них виртуозно получается координироваться. Как бы невзначай цепляя карты, порхали пальцы, скрещивались, складывались в зыбкие знаки.

А глазом — ни-ни.

— Пиковый марьяж! Значит, пики — козыри, граждане!

Третьим игроком был хорошо подстриженный парень лет девятнадцати-двадцати, пытающийся выглядеть взрослым. Румянец азарта плясал на его щеках. Одежда — джинсы и кожаная куртка, из рукава которой выглядывает манжет дорогой рубашки. Шелковый пижонский шарф обернут вокруг шеи. Шумер так и не понял, как его занесло в общий вагон. Впрочем, кажется, никаких других вагонов в составе и не было.

Все равно странно.

— Кто ходит?

— Твоя ходка, парень.

— Тогда по бубям.

Щелкнула, ложась, карта.

— Вот ты ушлый!

Рядом с парнем, подобрав под себя ноги, сидела одного с ним возраста девчонка. Юбка в косую полоску. Короткое пальто. Уткнувшись спутнику в плечо, она с закрытыми глазами слушала плеер. Лицо ее было симпатичным, умело накрашенным, но Шумеру казалось пустоватым. То ли из-за того, что он не мог увидеть ее глаз, то ли из-за того, что она жевала. Челка светлых волос падала на лоб.

Тук-тук — выбивали колеса на стыках. Тук-тук. Челка покачивалась в такт, кончиками волос задевая ресницы.

— Все!

Парень, улыбаясь (видно было, как внутри его просто-таки распирало от победы), собрал последнюю «взятку». Рыжий малый досадливо ткнул в плечо мнимого незнакомца-соучастника:

— Слышь, везет человеку!

«Бульдог» поморщился:

— Ладно, считаем! Кто сколько объявлял?

За мутным от грязи окном проскочили домики, и снова потянулись леса и поля, прореженные линиями электропередач, деревеньками или отдельными, непонятного назначения зданиями, подходящими чуть ли не вплотную к путям.

Склады? Какие-то железнодорожные строения вроде депо?

Шумер этого не знал. Тем более, часть утягивающихся за окно зданий выглядели брошенными в процессе строительства.

— Так, у меня — сто шестьдесят!

— А, это с бубновым марьяжем, что ли?

— С ним. Плюс пиковый в самом начале, — радовался парень.

— Это тебе повезло, честное слово, — уныло почесался рыжий. — Фарт прилип к руке. А у меня, значит, два короля и две десятки. Пишем, да?

— Пишем, — кивнул «бульдог» и вывел шариковой ручкой на тетрадном листке новые цифры. — У тебя всего двести двадцать. У Вячеслава — семьсот. Ну и у меня — триста шестьдесят. До тысячи, собственно, всего-ничего чесать.

По проходу пробежал голопопый ребенок в маечке. Ребенок визгливо хохотал, за ним — «Сейчас поймаю! Ай, поймаю!» — протопала дородная мамаша.

Худой сосед с «дипломатом» болезненно среагировал и на нее.

— Вы можете потише? — произнес он, наклонившись.

— Постараюсь! — обернулась мамаша.

Сосед выпрямился, убрал локоть, поставленный Шумеру на бедро.

— Извините.

— Голова? — спросил Шумер.

— Она самая.

Сосед попытался улыбнуться, но, видимо, от приступа боли уголок губы --">