(verter_osot) - Have trouble sleeping at night (СИ)

========== Часть 1 ==========

Мужик отчаянно не хотел подыхать.

Гэвин его понимал, правда. Он прекрасно понимал, что у мужика могут быть дети, жена, муж, собака, да хоть попугай. Этот мужик, может, ради кого-то из них живет — или ради чего-то: может, ради высоких идеалов свободного контрабандиста. Может, ради того, чтобы по вечерам снимать с плеча карабин, пить самодельное пиво в сторожке и смотреть на закат над рыжеющими дубами (тут в округе много дубов, Гэвин успел заметить). Может, ради возможности дрочить на склеившийся от частого употребления журнал с обнаженкой. Может, ради права отстреливать чужаков на подходе, из этой самой сторожки.

Может, ради всего сразу.

Гэвин даже немного жалел этого мужика, просто себя он жалел больше. И поэтому вместо того, чтобы вежливо слезть с чужой спины — он только сильнее сжал пальцы на чужой шее (жаль, что ногти все обломанные и ими особенно в кожу не вопьешься), потянулся, насколько хватило сил, и зубами вцепился в чужое ухо. Мужик взвыл.

Шея у мужика была бычья, обхватить её даже двумя ладонями было не так просто. И Гэвин на секунду — перед тем, как мужик сдал назад и грохнул его о стену, так что у Гэвина потемнело в глазах, а в ушах мерзко, высоко зазвенело — подумал: доживет ли он до момента, когда его собственная шея станет вот такой же? Или нет? Сейчас бы нож! Которого конечно же не было.

Пытаясь не упасть, не соскользнуть, пока перед глазами копошились мошки пополам с зелёным пятнами, он изо всех сил вогнал слабеющие пальцы мужику куда-то под адамово яблоко. Но мужик уже освободил руки, одним движением содрал Гэвина со своей спины и бросил вниз, как мешок картошки.

Гэвин грохнулся на гнилые доски и от резкой боли в плече, бедре и особенно запястье заскулил буквально по-собачьи — сил устыдиться не осталось. Мужик развернулся и сделал шаг в его сторону — и Гэвин подумал: а ведь без разницы, пизда ли запястью, сейчас его просто убьют нахер.

Он попытался отползти, скребя пальцами по проломанному полу, когда мужик замер, опустил взгляд на живот и как-то по-детски поднял брови. Кровавое пятно на его рыжей футболке казалось просто темным, но расползалось оно стремительно. У Гэвина так звенело в ушах, что он, кажется, просто не услышал выстрел.

Словил маслину в брюхо, подумал Гэвин, баюкая руку. Не повезло. А вот мне повезло.

Когда мужик упал, пол задрожал, но выдержал.

Гэвин был бы рад еще полежать, но лежать как раз было нельзя. Вскарабкался кое-как на ноги, придерживаясь за стену, пощупал затылок — крови вроде не было. Когда уже встал — на лоб над бровями как будто надавили изо всех сил, и он привалился к стене, пережидая.

***

18 ноября 2027 года у Гэвина Рида был нож, рюкзак, неработающий фонарик, пакет сухарей, спизженых из школьной кухни, стертая до грязной белизны кожаная куртка, слишком широкая для него в плечах, две футболки — на смену. Кроссовки его деликатно спрашивали, не дадут ли им пообедать, но пока особенно не навязывались. На дне рюкзака, старательно спрятанная, лежала неполная колода карт с голыми бабами.

В школе формы не было, все ходили как были, так что эпидемия вшей только на памяти Гэвина затапливала одновременно все корпуса не меньше трёх раз: всех брили, стирали шмотье в какой-то особенно вонючей дряни, и на какое-то время это даже помогало, но потом младшеклассники начинали чесаться по-новой.

В 2027 году Гэвину Риду было четырнадцать лет, и, кроме своей жизни и немногочисленных пожитков, у него была мечта. Хотя он никогда и не звал её мечтой про себя, он звал её огромных размеров невъебенно сильным желанием сделать отсюда ноги нахуй.

Эта мечта была с Гэвином Ридом с того момента, как он впервые сел в «школьный» автобус, с тех пор, как впервые проехал кордон перед школой, с тех пор, как впервые переступил порог основного корпуса.

Может быть, она была с ним всегда. Почти всю свою жизнь он хотел сбежать: от криков, от грязи, от военных на каждом углу, от необходимости делить лестничный пролет в стремном квартале со стремными соседями. Но школа выкристаллизовала это его желание. Превратила абстрактное и постоянное желание сбежать в конкретную мечту о конкретном побеге из конкретного места на почти что конкретную свободу.

Осенними

--">