(unesennaya_sleshem) - Не уходи покорно в мрак ночной...(СИ)

========== I ==========

Не уходи покорно в мрак ночной,

Пусть ярой будет старость под закат:

Гневись, гневись, что гаснет свет земной.

Пусть мудрецы строкою огневой

Небес темнеющих не озарят —

Не уходи покорно в мрак ночной.

Пусть праведники, смытые волной

С утёса, о непрожитом скорбят —

Гневись, гневись, что гаснет свет земной.

Пусть храбрецы, идущие на бой

С судьбой, кричат нелепо и не в лад —

Не уходи покорно в мрак ночной.

Пускай ханжи под смертной пеленой

Себя игрою в прятки веселят —

Гневись, гневись, что гаснет свет земной.

Отец, с той высоты, где хлад и зной,

Плачь, проклинай — зови на помощь ад! —

Не уходи покорно в мрак ночной.

Гневись, гневись, что гаснет свет земной.

/Dylan Thomas, 1914–1953, в переводе Григория Кружкова/

— Доктор Фрэнк Айеро, чрезвычайная ситуация. Вас срочно вызывают в реанимационный модуль на второй ярус блока А. Повторяю, чрезвычайная…

— Да заткнись ты уже, — мужчина сонно ковырнул в ухе и, выколупав клипсу, откинул её, так и сверлящую механическим голосом экстренного вызова, рядом на постель. Несколько секунд на прийти в себя. Медленно открыть глаза, посмотреть на зеленоватые цифры, зависшие голограммой прямо в воздухе посреди спального отсека. Четыре двадцать четыре…

— Два часа сна. Грёбаные два часа. Какого хрена я не лёг как обычно? Знал ведь, дерьмо случается именно тогда, когда ты к нему не готов… Чёрт.

Реагируя на голос, электроника мягко прибавила освещение под потолком и в светильниках по углам. Помещение медленно выплыло из мрака. Слева на стене заискрились панели, начиная транслировать вид живущего активной ночной жизнью мегаполиса из окна пятьдесят второго этажа жилой высотки. Ретро-обои с Нью-Йорком, да… Сейчас такими никто не пользовался, наверное. Но для него это было важной деталью. Единственное, чем он увлекался помимо работы — история человечества до выхода в далёкий космос.

Из-за мерцающей серой перегородки высунулась темноволосая голова и с любопытством уставилась на него.

— Сделать кофе, доктор Айеро? — спросил парень, улыбнувшись краешком рта.

— Самый крепкий кофе на свете, Джей, — просипел тот, вздыхая и откидывая микрофибру покрывала. — У меня пять минут максимум.

— Самый крепкий сократит ваш жизненный цикл на…

— Просто заткнись, ладно? — доктор Айеро уже натягивал белый облегающий комбинезон медицинской униформы, который тут же присоединялся датчиками к телу, замеряя допустимые уровни всего, чего только можно было замерить. Эта груда умной ткани должна была самодовольно определить, насколько он готов к работе.

Джей усмехнулся и скрылся за перегородкой совершенно бесшумно. Негромко запикали кнопки синтезирующего автомата.

«Состояние бодрости организма — шестьдесят семь процентов. Мозговая активность — восемьдесят один процент. Физическое состояние — удовлетворительное. Токсины и запрещённые вещества — отсутствуют», — зачитал Фрэнк на матовом ручном браслете спустя несколько секунд. Хмыкнул и отправился в душевой отсек. Холодная вода на небритое лицо — действенное средство немного освежиться и прийти в себя.

«До работы допущен», — замерцал браслет, и Фрэнк, отфыркиваясь от воды, вздохнул свободнее. Хорошо, что ничего не пил вчера.

— Ничего, старик, сейчас разгоним тебя до соточки, — сказал он сам себе, пару мгновений разглядывая помятое скуластое лицо с тёмным ёжиком волос. Вокруг карих глаз отчётливо разворачивалась сеточка еле заметных морщинок. Губы потрескались, а редкая щетина упрямо не хотела расти гуще. Вздохнув снова, Фрэнк взял массивную оправу очков с пластиковой полочки под носом и надел их. Пора.

Джей сидел на прозрачном стуле и порхал пальцами по небольшим голографическим окнам, молниеносно считывая информацию. Белая кружка с угольно-чёрным кофе дымилась паром на идеально круглой столешнице. Также чёртово-белой. Кажется, на всём Кольце существовали только разные вариации этих цветов — белый, серый, голубоватый, синий. Никакого разнообразия…