(A-Neo) - Не так страшен чёрт, как его малюют (СИ)

========== Глава 1. Гнев кума Туранжо ==========

В тот час, когда в соборе Парижской Богоматери закончилась вечерня, когда январские сумерки надёжно укрывали тех, кто хотел остаться неузнанным, монастырь посетили два человека, скрывавшие одеяния под плащами, а лица под капюшонами. Первый, судя по уверенности, с которой он держал путь, оказавшийся в обители не впервые, был по-стариковски худощав и, по-видимому, болен. Он сутулился, временами останавливался, переводя дух — тогда товарищ его тоже замирал, терпеливо ожидая. Из-под капюшона виднелся породистый длинный нос, да сверкали зоркие глаза, преисполненные ума и хитрости. Его спутник, шедший впереди, приземистый и крепко сбитый, выделялся военной выправкой, которую не скрывала никакая маскировка. Из-под полы плаща выглядывали ножны меча, также выдававшие в незнакомце человека военного. В его движениях, походке, повороте головы чувствовалось нечто звериное.

Когда незнакомец с мечом поравнялся с нужной дверью, старший товарищ остановил его.

— Это здесь, куманёк!

— Мне остаться снаружи, как в прошлый раз? — учтиво спросил «куманёк», склонив голову.

— Нет, сегодня можешь войти со мной, — скрипучим голосом ответил первый. — Дай-ка знать мэтру Клоду о нашем приходе!

Гость, не обделённый физической силой, постучал кулаком так, что доски довольно крепкой двери заскрипели от непочтительности. Внутри кельи молчали, словно визит застал её обитателя врасплох и он ожидал, когда нежданные визитёры уйдут восвояси. Вопреки его чаяниям, военный в плаще, повинуясь поощряющему кивку старика, постучал вновь, ещё громче и настойчивее. На сей раз раздражённый голос хозяина вопросил:

— Кто там?

— Кум Туранжо! — назвался старик.

Дверь спустя несколько секунд растворилась и представший перед таинственными посетителями архидьякон Клод Фролло принялся поспешно кланяться и бормотать всяческие выражения почтительности в адрес гостя и его спутника.

— Полноте, отец Клод! — прервал поток его красноречия старик. Он и его товарищ откинули с лиц капюшоны. — Позвольте же нам войти, дабы мы могли спокойно побеседовать, как подобает давним приятелям.

Кум Туранжо уже догадался, что застал священника за неким занятием, которого тот стыдится, и оттого его любопытство разыгралось ещё сильнее. Архидьякон, отчего-то смутившись и как будто даже сделавшись меньше ростом, пропустил гостей в келью. Визит кума Туранжо пришёлся как нельзя более некстати. Не менее посетителя, которому никак нельзя указать на дверь, Клода смущал плечистый военный, молча разглядывающий священника своими серыми, чуть навыкате глазами, в которых читались подозрительность и злоба.

— Проходи, Тристан! — позвал старик.

Это имя заставило священника вздрогнуть. Судьба устроила слуге Божьему западню в его же обители.

Таинственными незнакомцами, хранящими инкогнито, были сам король французский Людовик Одиннадцатый, пользовавшийся псевдонимом «кум Туранжо», и его вернейший страж, прево маршалов Тристан Отшельник, славившийся своей жестокостью. Король прибыл в Париж для встречи с фламандскими послами и, конечно же, не упустил случая наведаться к своему старому другу, столь сведущему в науках.

Очутившись в келье, гости поняли, почему архидьякон не спешил открывать им. Жилище учёного сейчас являло собою нечто общее с лазаретом. На ларе, прежде заваленном пергаментными свитками, размещались банки с какими-то снадобьями и полосы льняной ткани для перевязок. На полу валялась груда грязных бинтов. Болящий, с которым возился мэтр Клод, лежал на животе, отвернувшись к стене и никак не реагируя на вошедших. То был Квазимодо, несчастный звонарь, жестоко пострадавший из-за неудавшегося замысла своего приёмного отца в совокупности с глухотой судьи и плохим настроением парижского прево. Уже две недели кряду он находился в келье Клода, принимая заботу архидьякона как высочайшее благоволение к собственной недостойной персоне. Квазимодо не держал зла на Фролло. Наоборот, бедняга беспрестанно благодарил священника за то, что тот простил его оплошность в деле с цыганкой и выхаживает после наказания у позорного столба. Ему и в голову не приходило связать свои увечья с предательством приёмного отца.

К уходу

--">