(S Lila) - The world of Fantasies (СИ)

Существует столько историй о запретной любви, поражающих наше воображение, заставляющих сердце в груди тревожно сжиматься, будто ощущая ту боль, что испытывают влюблённые, которым быть вместе не дано. Которые обречены скрывать свою любовь, сжигающую их изнутри, сгорать в ожидании момента, сулящих редкий взгляд и едва ощутимое прикосновение, так сладко отзывающееся в груди. Невыносимо. Невыносимо жестоко.

Кэролайн знала не понаслышке об этой жестокости и боли, покорно играя роль послушной дочери, всегда вставая на сторону отца и показывая, что достойна занять место за столом Вершителей — высших вампиров, контролирующих и обеспечивающих порядок, карающих за неподчинение и умело скрывающих присутствие диких существ от людей, не желая привлекать к себе лишнее внимание и предпочитая оставаться в тени.

Разговоры проходят мимо ушей, но ни одного признака этого на её лице невозможно узреть. Она чуть улыбается, приветливо и мягко, как учили с рождения, вместе с тем прививая жгучую ненависть к оборотням, главным врагам, вот уже как сто лет порабощённых и взятых в рабство.

Она ощущает на себе его мягкий и чертовски тёплый взгляд, ощущает и, не справившись с искушением, едва заметно поворачивает голову в его сторону, тотчас же встречаясь взглядом своих голубых глаз с его серыми. Всего миг. Такой короткий, невыносимо короткий, отозвавшийся ударом страдающего сердца. Не имеет права его любит. Не имеет. Но любит.

Его взгляд, кажущийся сперва холодным, всё же был наполнен теплом, которое могла разглядеть лишь она. Та, что поспешила отвести взгляд, боясь вызвать гнев отца, стоящего по правую сторону от неё, ведя беседу с главой другого клана, изо всех сил стремясь с ним наладить натянутые отношения.

Кэролайн не имела права любить оборотня, не имела права даже смотреть него, ведь они значат не больше грязи под ногами избранных. Грубые животные, которым место на цепи. Звери, которых вампиры, на всеобщую радость, смогли поработить, практически истребив весь их вид, оставив лишь небольшую горстку, чтобы создать преданных рабов.

Он стоял в углу комнаты, наполненной вампирами, понуро опустив голову, прекрасно зная своё положение, не в силах противиться беспощадному внушению, полностью подавляющему его волю, волка внутри него, так и просящегося наружу. Жаждущему ощутить кровь врагов, в клочья разорвать их глотки и упиваться смертью. Но, увы, это невозможно. Внушение слишком сильное, слишком продуманное, не оставляющее даже малейшей возможности на восстание, и ему остаётся лишь смириться.

Клаус видит, как она, поспешно поставив пустой бокал шампанского на поднос официанта, уходит. И чутье волка ощущает её состояние, ощущает исходящую от неё злость, с примесью боли, которая заставила его внутреннего зверя завыть и последовать за ней.

Осторожно, стараясь не привлекать внимания, он тайком крадётся в дальнюю комнату, зная, что Кэролайн любит прятаться именно там, среди высоких полок с книгами, будто бы желая затеряться в этом обилие историй.

— Что случилось? — тихонько прикрыв за собой дверь, спросил Клаус, обнаружив её стоящей у окна и с грустью смотрящей на горизонт.

— Я уезжаю. Завтра, — коротко, надломленным голосом произнесла она, едва сдерживая слёзы, которыми были наполнены её голубые глаза, — Отец выдаёт замуж за вампира из другого клана, желая укрепить наши отношения.

— Нет, — не веря в услышанное, Клаус отрицательно мотает головой из стороны в сторону, стараясь убедить себя, что всё это обман, что она никуда не исчезнет, что останется с ним. Навсегда, — Я не позволю…

— Ты ничего не можешь сделать! — воскликнула Кэролайн, резко поворачиваясь к нему лицом и стремительно подходя к нему вплотную, затаив дыхание от этой запретной близости, — Мы знали заранее, что это всё обречено.

Волк внутри него выл, метался, старался изо всех сил вырваться из клетки, так долго сдерживающей его, заставляющей клокотать всё внутри от гнева, жажды обрести свободу. Жажды ощутить, каково бегать по лесу, вдыхать ночной воздух, охотиться. Каково быть оборотнем, а не жалким рабом.

Сделав резкий шаг к ней навстречу, Клаус, грубо схватив её за белокурые локоны, небрежно струящиеся по плечам, притянул к себе, впиваясь в губы поцелуем, таким отчаянным,

--">