Макс Мах - Альв

Макс Мах АЛЬВ

Глава 1. Найденыш

1. Пятница, десятое марта 1933

Яков вставал рано. Просыпался сам, без будильника, ровно в пять. И уже через десять минут — одеться, умыться, почистить зубы — выходил на маршрут. От озера Щучьего до Бора по лесной дороге чуть больше пяти километров. Туда и обратно — час, и еще час на заплыв: от Свевской заимки до усадьбы Норнов по прямой, и "в обход" — вдоль противоположного берега — домой. Но сейчас, в марте, пока лед с озера еще не сошел, Яков бегал до Кабоны, а это на круг километров пятнадцать, хотя без заплыва все равно не то же самое.

По старой армейской привычке, бегал он в егерских штанах и рубахе, вылинявших и потерявших первоначальную маскировочную окраску. Такая одежда была ему куда привычнее спортивного костюма, точно так же, как и тяжелые берцы — предпочтительнее беговых туфель. Страшно сказать, но во время утренней пробежки Якову часто физически не хватало "сидора" за плечами, скатки, карабина и прочего армейского добра. Он просто никак не мог привыкнуть бежать налегке, вот в чем дело. Об этом он, собственно, и думал этим утром, пока принимал душ и готовил завтрак. Не о забеге в полной выкладке, разумеется, а о силе привычек, из которых, похоже, и складывается то, что философы называют личностью или персонификацией субъекта.

Телефон зазвонил без четверти восемь, когда, разделавшись с овсянкой, отварными яйцами и приличным куском копченого сома, Яков налил себе первый стакан чая. Обычно ему не звонили в такую рань. А если и звонили, то крайне редко. Неотложных дел, требующих личного присутствия дознавателя его ранга, набирается на круг не так уж много. Большинство расследований, которыми Яков занимался лично-сам, никакой спешки не предполагали. Тем более, не располагали к поспешности дела, находившиеся в сфере его надзорных полномочий.

— Свев на проводе, — сказал Яков в трубку.

— Ваше превосходительство, Яков Ильич, извините за беспокойство! Это адъюнкт Суржин беспокоит!

— Как я понимаю, случилось нечто из ряда вон?

И в самом деле, Иван Суржин даже не дознаватель, а помощник дознавателя, то есть чиновник 13-го класса. Ему выходить прямо на чиновника 6-го класса не по чину. Это, как в армии: где тот подпоручик, и где — полковник! И, тем не менее, Суржин, хоть и молод, отнюдь не глуп. И притом не робкого десятка, потому как взял на себя смелость, совершил акт гражданского мужества: снял трубку с аппарата и попросил барышню соединить. Так что, похоже, случился Армагеддон. Не тот, разумеется, которым кончится все вообще, а наш обыденный, местного разлива апокалипсис по кличке "писец".

— Так точно, Яков Ильич! — на военный лад отрапортовал адъюнкт. — Случилось! Но по телефону никак нельзя!

— То есть, — уточнил Яков, — требуется присутствие кого-то из старших оперативных работников. Я правильно понял?

— Так точно! Требуется. Немедленно! Лично вы!

"Даже так? — удивился Яков. — Что же там могло приключиться, что Суржину пришлось телефонировать САМОМУ?"

— Куда? — спросил он вслух.

Получалось, что надо ехать, потому что всегда лучше перестраховаться. Может быть, Ваня Суржин чего-то не понял по молодости лет да простительной неопытности. Психанул, не разобравшись, типа "У страха глаза велики"! А что, если все-таки не ошибся, и это то самое "ОНО", которое может, как вознести, так и уронить низко и больно?

— В Академию. К парковым воротам.

"Серьезно?! Академия? Немедленно? Что же там у них приключилось, у академиков долбаных?!"

Шлиссельбургская Академия — один из лучших университетов Европы. Уважаемый университет, пользующийся положенной ему по статусу автономией. Конечно, и там случаются преступления. Но обычно, ничего такого, с чем не справились бы господа полицейские чины. Однако Суржин не в городское полицейское управление позвонил, и не в прокуратуру. Он сходу телефонировал прямо Свеву — столоначальнику из Особого Бюро Сыскного приказа.

"Лихие дела! Надо ехать немедленно, но Академия-то на другом берегу Невы!"

— Ну, раз немедленно, тогда присылай геликоптер! — озвучил свою мысль Яков. — Иначе не получится. На колесах часа два возьмет. И это еще, если по утреннему делу в пробку не въеду.

— Уже выслал, ваш превосходительство!

— Силен! — усмехнулся Яков. — Портки-то натянуть успею?

Разумеется, это было художественным преувеличением. Обычно Яков не садился за стол, не приведя себя --">