Дмитрий Корсак - Улыбка сфинкса

Дмитрий Корсак УЛЫБКА СФИНКСА

Я отснял несколько кадров — в лучах заходящего солнца египетские сфинксы были чудо как хороши! На фоне клубящихся туч и свинцовой Невы залитые золотистым сиянием каменные чудовища выглядели просто восхитительно. Намного выигрышнее, чем при свете дня. А уж когда сквозь просвет в тучах проклюнул золотистый луч и упал прямо на физиономию гранитного изваяния, подчеркнув тонкую усмешку, в душе я сплясал милонгу. Поймать такой момент дорогого стоит. Да, отличная была идея, прийти на набережную поздним вечером, когда торговцы свернут свои лотки, а неисчислимые китайские туристы не будут лезть в кадр.

Но вот дыру в небе затянуло, и на город легла тень.

На сегодня фотосессия закончена, продолжим, когда будет чистое небо, а не эти серые лохмотья, — сказал я городу и убрал фотоаппарат в сумку.

И тут я заметил его.

Он неловко сидел на гранитном парапете и смотрел прямо в глаза левому изваянию. Нескладная фигура подростка, рюкзачок за спиной, на вид лет двенадцать.

— Эй, тебе не пора домой? Все-таки уже десять вечера, — начал я, сдерживая в голосе менторскую тональность.

— Они не любят дождь, — прошептал пацан.

— Кто не любит? — не понял я.

Мальчишка, не отрывая глаз, смотрел на умиротворенную физиономию сфинкса.

— Он больше не улыбается, — уже громче произнес он.

— Это плохо?

— Плохо, — сказал мой неожиданный собеседник и, наконец, развернулся в мою сторону.

Хорошее лицо. Это я как фотограф говорю, только чем-то очень сильно расстроенное.

— Как вы думаете, дождь будет?

Я не успел ответить. Холодные капли упали мне за шиворот. Фиговое нынче в Питере лето, мысленно сказал я себе и посмотрел на небо. Сплошь тучи.

— Вы еще побудете здесь? Вы не уйдете?

— Но…

— Пожалуйста! — в глазах мальчика читалась мольба. — Всего полчасика. Если вдруг полиция мимо пройдет, можно сказать, что я с вами?

— Родители не будут волноваться?

— Не-а.

Что-то в этом «не-а» мне показалось странным, но да не мое это дело.

— Ладно, идет. Только ты мне расскажешь, что будет через полчаса, а потом я тебя провожу домой.

— Идет, — повторил он за мной. — Через полчаса солнце сядет за горизонт. Именно в эту минуту надо загадать сфинксу желание. Если желание настоящее, он его выполнит.

Я усмехнулся про себя, но внешне остался серьезным. Древние утверждали, что это сфинкс задавал вопросы человеку, а современный городской фольклор все перевернул с ног на голову, и теперь человек дает сфинксу задания. Нет, я конечно знаком со всей этой петербургской псевдомистикой, но…

— И вовсе не смешно, — обиделся вдруг пацан. — Зря вы не верите. Сфинксы летом выполняют желание, особенно сейчас, в белые ночи. Только вот дождь…

— Что дождь?

Он посмотрел на меня как на идиота.

— Они же, как кошки, — не любят дождь и становятся… злыми… нет, это не совсем правильное слово…

— То есть в дождь желание они не выполнят?

— Должны выполнить, — неуверенно пожал плечами мальчик. — Но…

— И что ты хочешь попросить? — улыбнулся я. — Айфон?

— Не смешно.

Он опять подобрался и кольнул меня взглядом. Видимо, я задел какую-то чувствительную струну.

— Ладно, можешь не говорить, — примирительно заметил я. — Я же понимаю, что желание нельзя произносить вслух, иначе оно не сбудется.

Пацан молчал. Так и есть, обиделся.

— Ты, наверное, много знаешь о них, — сделал я еще один подход. — Расскажи. Нам же все равно здесь еще полчаса куковать.

И мальчик начал рассказывать. Прежде чем попасть на берега Невы египетские сфинксы охраняли переправу в Дуат — страну мертвых. Они не хотели переезжать в Санкт-Петербург и поэтому чуть не утопили перевозивший их корабль. Поведал он и о странной гибели греческого археолога, откопавшего их под тоннами песка, и о несчастьях в семье русского офицера Муравьева, сумевшего перекупить каменные изваяния у Франции. Но больше всего мне понравилась история о сошедшем с ума комсомольце.

В тот злополучный летний день 1938 года тоже шел дождь, и сфинксы были не в духе. Рабочие реставрировали гранитную набережную неподалеку от спуска к Неве, охраняемого парой египетских сфинксов. Внезапно пескоструй, управляемый комсомольцем с говорящей фамилией Кочан, ударил сначала в рабочих, а затем и в студентов, выходящих из здания Академии художеств. Когда приехали «скорые» и милиция, --">